Текст статьи
"Слышу, слышу шаг твой нежный,
Шаг твой слышу за собой.
Мы идем тропой мятежной,
К жизни мертвенной тропой."
В. Брюсов, "Орфей и Эвридика", 1903-1904
Гениальный психоаналитик Карл Юнг, один из первых, кто сумел сформулировать сегодняшние проблемы в сфере классического психоанализа XXI века, он очень много внимания уделял мифам. Ему принадлежит высказывание: «Миф, с одной стороны это сон человечества, с другой стороны - это вещий сон».[1. C. 33] То есть познавая миф, мы познаем подлинность происхождения вселенной, то есть ту самую космогонию, которая не дает покоя человечеству и в этом смысле, как только мы начинаем изучать происхождение каждого из великих мифологических героев, то за каждым понятием, за каждым явлением стоит что-то, что в конечном итоге должно поддаваться расшифровке и приблизить нас к пониманию той золотой первоосновы, которая слагает появление человечества.
В наши дни существует много сказок, придуманных, волшебных историй со счастливым концом и есть мифы - предания, рожденные самой жизнью, настоящие истории, передающиеся из поколения в поколение и обрастающие удивительными чудесами.
Цель работы показать, как величайший автор серебряного века, В.Я. Брюсов раскрывает и интерпретирует миф о великой любви, миф об Орфее и Эвридике в своем одноименном произведении «Орфей и Эвридика».
Классическая интерпретация истории об Орфее и Эвридике, рожденная в одном из таких мифов, стала знаком истинной любви и бесконечной преданности друг к другу. Вот уже много столетий она впечатляет музыкантов, поэтов, драматургов, живописцев, скульпторов на создание поистине великих произведений. У каждого свое видение этой истории, но в основе их творений лежит знаменитый миф, дошедший до нас благодаря Овидию - древнеримскому поэту. Овидий был одним из первых, кому удалось оживить этот миф и поместить его в свою книгу «Метаморфозы». Эта книга представляет собой собрание мифологических сюжетов, одним из которых и стал сюжет о бесконечной, но несчастной любви красавца певца Орфея и его возлюбленной нимфы-дриады Эвридики.
Многие поэты серебряного века обращались к античным сюжетам, их произведения пестрят разными мифологическими именами. Серебряный век стал своего рода возрождением античности. Ведь история Орфея и Эвридики ярко и возвышенно звучит в поэтических строках, и не секрет, что сам Орфей для многих поэтов был символом лирической поэзии. Ведь если мы вдумаемся, Орфей, который пришел в Элладу, в эллинистическую мифологию, оказался ни художником, ни мыслителем, ни прорицателем, он оказался музыкантом, а значит, и поэтом. Не удивительно, что В. Я. Брюсов, М. Цветаева, В. Гюго – авторы, которые в своих произведениях воспели прекрасную и трагическую историю поэта Орфея и его возлюбленной Эвридики.
Прежде чем обратиться к анализу выбранного текста, сделаем несколько замечаний о роли античных образов и мотивов в творчестве В. Я. Брюсова. Для В.Я. Брюсова важную место занимают античные мотивы, образы. Близость автора к античной эпохе отражена в самом стихотворении, открывающим его сборник по античности «На форуме», в котором он пишет:
«Не как пришлец на римский форум
Я приходил – в страну могил,
Но как в знакомый мир, с которым
Одной душой когда-то жил».[9. с. 129]
Но также стоит сказать, что интерес писателя к античности проявил себя еще за долго до написания тех, выше упомянутых строк.
В. Я. Брюсов учился в гимназиях Ф. И. Креймана (1884-1889) и Л. И. Поливанова (1890-1892), где ему был привит интерес к античной истории, зачитывался Цезарем (по программе изучался в IV классе.). По воспоминаниям В. Брюсова «Поливанов умел внушить ученикам гимназии серьезное отношение к учению: все как один человек (по крайней мере, в моем классе) относились к науке как к настоящему делу, а не как к скучной повинности…». [3. с. 73] Одним из важных этапов становления античного мировоззрения в лирике поэта стала учеба на филологическом и историческом факультетах. Преподавателями В. Брюсова были знаменитые историки В. Ключевский, П. Виноградов, В. Герье. Естественно, не без их участия у В. Брюсова формировался «глобальный взгляд на события как прошлого, так и настоящего». [4. с. 74-84]. Конечно, не стоит забывать и об обширном кругозоре, который сформировался на основе страсти В. Брюсова к знаниям и обращениям на далекое историческое прошлое. Также стоит упомянуть и изучение творчества французских символистов, которые широко освящали тему античности. [5. с. 101]
Интерес В. Я. Брюсова к отдельным историческим проблемам мог быть вызван и научными открытиями в той или иной области, о значимости которых вспоминают многие исследователи его творчества (О. В. Осипова, Е. М. Созина, О. М. Савельева). Именно на рубеже XIX – XX вв. испытывает подъем наука о древностях, когда археологи находят неизвестные ранее папирусы с отрывками или полными произведениями древних авторов. [6, C 74] О. М. Савельева, изучая мифологические образы В. Брюсова, пишет, что поэт не просто был увлечен ими, а глубоко интересовался «историей древнего мира и сменой культур. Он всегда занимался этим как историк, как компетентный знаток древних цивилизаций и, что особенно важно, превосходно владеющий проблематикой новых для его времени археологических и исторических открытий». [7. с. 206]
Одной из первых книг, созданных книгоиздательством «Скорпион», был сборник Брюсова «Tertia vigilia» («Третья стража»).
В этом сборнике встречается древняя Ассирия, Двуречье, Египет, Рим, Греция, европейское средневековье и Возрождение. Тут возникают и реальные и исторические лица, герои мифов, безымянные персонажи разных эпох, которые выражают характеры своего времени.
В конце декабря 1905 года, в разгар восстания в Москве, на прилавках книжных магазинов появилась книга стихов В.Я. Брюсова «Stephanos» («Венок»). Как раз в этот сборник и вошло его знаменитое произведение «Орфей и Эвридика». [8. с. 8-9]
Теперь обратимся к самому сюжету этого мифа. Орфей - певец, гениальный творец, дикие звери не уничтожали своих жертв, войны прекращались, когда он пел, что-то в его музыке было невероятное, к его песням мир прислушивался, сами боги на Олимпе заслушивались пением Орфея, они очень любили Орфея. И вот Орфей полюбил Эвридику. Однажды девушка наступила на змею, та ужалила девушку, и она умерла, попав в царство теней, царство страшного бога смерти Аида. Нужно отметить, что для греков миф был не сказкой, он был полу сказкой, полу правдой. Для эллинов миф был философской идеей, можно сказать, что греки верили в свои мифы, они считали, что это не просто вымысел, они считали мифы правдой.
Греки не подвергали сомнению ни одного постулата из мифа, они знали, что каждый миф ведет к какому-то философскому пониманию, к чему-то очень важному. Итак, Эвридика умерла. Девушка попадает в Аид, она становится тенью, и Орфей не может жить без любимой, невозможна его музыка, а без музыки невозможно постижение людьми красоты. Войны, ужасы, трагедии, катастрофы, без музыки только смерть существует в мире. И Орфей решается отправиться в царство Аида и попросить назад свою возлюбленную. Оттуда конечно же не возвращаются, но греки настолько сильно верили в силу музыкального воздействия, что главный эпизод в мифе даже не тот, где Орфей оборачивается, а тот, где он поет для бога смерти и побеждает саму смерть. И Аид соглашается наперекор всему, изменить порядок всего космоса, всей вселенной, вернуть один раз мертвую, так сильна музыка, так сильно музыкальное воздействие, что даже каменное сердце бога смерти плавится под звук лиры и превращается в человеческое. Он понимает любовь, он понимает Орфея, он чувствует законы космоса. Орфей убеждает Аида что мертвый может вернуться, как исключение, потому что музыка - это великое знание о бессмертии души. И тут Аид добавляет одно условие: «Только не оборачивайся, Орфей, пока не получишь Эвридику на земле, вне царства мертвых, не оборачивайся, обернешься-потеряешь»: - ответил Аид.
И вот Орфей идет один, а за ним летит тень Эвридики, все ближе и ближе к миру, к жизни, и в какой-то момент Орфей оборачивается… И все, что он успевает увидеть, это как тень его любимой Эвридики летит назад, вниз, в бездну, в царство мертвых. А мертвые не возвращаются. И тут Орфей выходит один в этот мир, и он не может петь.
Когда в Греции умирал человек, то греки не спешили плакать, они приглашали музыкантов. Музыканты играли и пели. Вот перед нами миф, который еще раз говорит о том, что же такое музыка и любовь.
Обратимся к анализу текста В.Я. Брюсова. Как автор видит этот миф, как он представляет себе это восхождение из мертвых, в жизнь, наверх.
О нем говорили многие исследователи, одним из которых стал Николай Банников. Он воспринимал В.Я. Брюсова таким: «Чеканный, сжатый, твердый, словно кованный стих, скульптурно-выпуклая четкость образов, краткая, стремящаяся к афоризму фраза - это все, несомненно, бросится в глаза читателю, даже впервые взявшему в руки книгу Брюсова». [2. с. 1]
Он был великим поэтом-символистом, обратившемся к теме античной мифологии: легенде об Орфее и Эвридике.
Обратимся к стихотворению В. Я. Брюсова «Орфей и Эвридика» (1903, 1904гг.), которое включено в цикл «Правда вечная кумиров» сборника «Stephanos» и построено как диалог Орфея и Эвридики. Ведущую роль играет напевная интонация, которая создает множество повторов как отдельных слов, так и полустиший, и даже целых стихов. Продумана и композиция этого стихотворения: в нем 11 четверостиший, каждое из которых – обращения Орфея или Эвридики друг к другу по пути из Аида. Четверостишия-обращения регулярно чередуются.
В первых двух катренах определяется главная тема стихотворения: Орфей в роли «ведущего», а Эвридика в роли «ведомого» следуют из Аида:
«Мы идем тропой мятежной, к жизни мертвенной тропой».
Если вновь вспомнить «классический» миф об Орфее и Эвридике, то мы знаем, что в нем Эвридика не говорила с Орфеем, а лишь молча следовала за ним. Кроме того, версии мифа разнятся и в том шла ли Эвредика за Орфеем следом или летела как тень, ведь попадая в царство мертвых, умерший превращается в тень без телесной оболочки. В стихотворении В. Я. Брюсова Эвридика заговорила, но при этом она не выражает своего собственного мнения, она лишь подчиняется желанию Орфея ее вернуть:
«Ты ведешь, мне – быть покорной».
Но теперь Эвридика лишь тень, у которой,
«На взорах – облак черный, черной смерти пелена».
Орфей опьянен своим страстным желанием вернуть возлюбленную. Его разум затуманен, ведь он не понимает, что он «лишь тень ведет назад».
В стихотворении четко прослеживается мотив всемогущества искусства, которое способно дать как жизнь, так и смерть. Искусство – это величие. И наш Орфей это знает, ведь он «заклявший лирой – бога, песней жизнь в тебя вдохну!» В этом стихотворении автор сохранил проблематику и смыслы античного мифа – магическая сила искусства, музыки и художника, их способность зачаровать даже богов и охранителей Аида, соотношение любви и смерти.
Но Эвридика, познавшая нечто большее, чем Орфей, познавшая саму смерть, великое таинство на наивные слова Орфея отвечает, что теперь для нее «все напевы» ничего не значат, ведь она познала тайну тишины, увидела «севы Асфоделевой страны» (загробный луг, по которому блуждают души умерших, считался усеянным цветами Асфоделя). В этом стихотворение нашло свое выражение некое противостояние в разделении между миром живых и миром мертвых. Влюбленных разделяет разная глубина знаний о постижении прекрасного и истинны жизни. Познавшая тайну потусторонности Эвридика видит «сумеречную» сторону бытия. Она признает элементарными представления Орфея о земной реальности: для Эвридики кажутся бессмысленными «радости песен», «радость плясок», «сладко-жгучий ужас ласк» - теперь ее неживому сердцу неподвластны былые радости жизни.
В разговоре с Эвридикой Орфей надеется, что ее сердце «оживет», если она увидит его. И герой в нетерпении нарушил указание Аида – не оглядываться на Эвридику, пока они не выйдут на солнечный свет. Он оглянулся и этим взглядом потерял жену навеки. Вся вина за печальный исход этого пути возлагается на Орфея.
Так зададим теперь главный вопрос: почему же Орфей обернулся?
По мифу «заклинатель лиры» сомневался, что тень Эвридики идет за ним по темному переходу и он боялся, что потерял ее. По другой версии ему кажется, что Эвридика оступилась во тьме и могла чем-то навредить самой себе, поэтому он и оборачивается назад. В.Я. Брюсов же толкует ошибку иначе - Орфей оборачивается в порыве любви, желая развеять все сомнения своей возлюбленной, сделать ее счастливой, помочь ей поверить в возможность счастья, что любовь - это настоящее искусство, которому не подвластно само время, сама смерть. Автор показывает, что перед любовью бессильны ужас и мрак смерти. Любовь — это музыка души, она лечит, ведь не даром Орфей предстает перед нами именно певцом.
Ведь с одной стороны сомнение - это тогда, когда ты уверенно отдаешь себя воле логики и перестаешь идти по сердечной интуиции, перестаешь чувствовать. Так значит в любви, чтобы ни случилось, никаких сомнений быть не должно вовсе. Ведь пока Орфей верил в себя, в силу своей истинной любви, он смог спуститься даже в ад, растопить камень сердца Аида, и смог доказать ему, что их любовь с Эвридикой должна жить. А лишь тогда, когда наш герой уже получил часть обещанного, им снова стал постепенно владеть страх потерять возлюбленную.
В заключении отметим, что В. Я. Брюсов в стихотворении «Орфей и Эвридика» следуя во многом античной традиции, дал свою трактовку мифологическому сюжету, воплотив его в своем произведении. Идея произведения в том, что любовь как искусство, любовь словно музыка, она может как спасти, так и погубить. Также нужно сказать, что в произведении сплелись несколько тем: торжество искусства и ощущение бессмысленности существования без истинной любви и красоты.
Литература (russian)
1. Юнг К. Г. Аналитическая психология / К.Г. Юнг. СПб., 1994. – 288c.
2. Банников Н. Стихи / Н. Банников, В.Я. Брюсов. – М.; Современник, 1972. – 120 c.
3. Брюсов В. Я. Из моей жизни: Автобиографическая и мемуарная проза / Сост., подгот. текста, послесл. и коммент. В.Э Молодякова. – М.: ТЕРРА, 1994. – 272 с.
4. Молодяков В.Э. Историософия и геополитика: Валерий Брюсов о Востоке / В.Э. Молодяков. // Общественные науки и современность. – 1994. – № 4. – С. 74-84.
5. Максимов Д. Е. Поэзия Валерия Брюсова / Д.Е. Максимов. — Л.: Художественная литература, 1940. – 300 с.
6. Осипова О. В. Древнегреческая историография в русской науке конца XIX – начала XX вв. / О.В, Осипова. // Античность и культура Серебряного века: к 85-летию А. А. Тахо-Годи / [отв. ред., сост. Е.А. Тахо-Годи]. – М.: Наука, 2010. – С. 74-79.
7. Савельева О. М. Отношение В. Я. Брюсова к сюжету греческого мифа о Тесее и Ариадне / О.М. Савельева. // Античность и культура Серебряного века: к 85-летию А. А. Тахо-Годи / [отв. ред., сост. Е.А. Тахо-Годи]. – М.: Наука, 2010. – С. 205-211.
8. Брюсов В. Я. Избранное / Сост., вступ. статья и прим. А. Козловского. – М.: Правда, 1982. – 463 с.
9. Брюсов В. собрание сочинений в 7-ми томах, Т. 1, стихотворения 1898-1908, М.: Художественная литература, 1973. – 290 с.
Литература (english)
1. Ung K.G. Analiticheskaya psixologia [Analytical psychology]. St. Petersburg, 1994, 288 p. (In Russ.)
2. Bannikov N. Brusov V.A. Stixi [Poems]. Moscow, Sovremennik Publ., 1972, 120 p. (In Russ.)
3. Brusov V. A. Iz moyey gizni: Autobiographicheskaya i memyarnaya proza [From my life: Autobiographical and memoir prose]. Moscow,ТЕRRА Publ., 1994, 272 . (In Russ.)
4. Molodyakov V. A. Istoriosophia i geopolitika: Valeriy Brusov o Vostoke // Obshestvennye nayki i sovremennost [Social Sciences and Modernity], 1994, no 4. pp. 74-84. (In Russ.)
5. Maksimov D. E. Poezia Valeriya Brusova [Poetry Valery Bryusov].- St. Petersburg, Xydogestvennaya literature Publ., 1940, 300 p. (In Russ.)
6. Osipova O.V. Drevnegrecheskaya istoriographia v russkoy nayke konca XIX nachala XX // Antichnost i kultura serebranogo veka [Antiquity and the culture of the Silver Age]. Moscow, Nayka Publ., 2010, pp. 74-79. (In Russ.)
7. Saveleva O.M. Otnoshenie V. A. Brusova k sugety grecheskogo mifa o Tesee i Ariadne // Antichnost i kultura serebranogo veka [Antiquity and the culture of the Silver Age]. Moscow, Nayka Publ., 2010, pp. 205-211. (In Russ.)
8. Brusov Valeriy Yakovlevich Izbrannoe [Elected]. Moscow, Pravda Publ., 1982, 463 p. (In Russ.)
9. Brusov Valeriy Sobranie sochineniy v 7 tomax [Collected Works in 7 Volumes] ,T. 1, stixotvorenia 1898-1908. Moscow, Xydogestvennaya literature Publ., 1973, 290 p. (In Russ.)