Blinova Y. “The Features of Sketches by V. M. Peskov”, Филологические исследования. 2, (2015): DOI: 10.15393/j100.art.2015.2888


THE PHILOLOGICAL RESEARCH


The Features of Sketches by V. M. Peskov

Blinova
   Yuliya Alekseevna
Petrozavodsk State University
Key words:
V. M. Peskov
sketch
‘The steps in the dew’
stylistic features
photography
Summary: Mixture of genres takes place in journalism at present. Moreover information genres supplant artistic and journalistic genres. To prevent this, a sketch was selected for research. The aim was to determine the genre identity of the essays in the works of V. M. Peskov, one of the leading Soviet and Russian journalists. To achieve this goal the following research tasks were set: to identify the nature and main features of the sketch, identify the genre of the texts of the book ‘Steps in the Dew’, identify the typical devices that Peskov used in his sketches. With the help of the biographical and culture-historical methods we conducted a comprehensive analysis of the texts included in the collection. Thus, the sketch is a combination of artistic, journalistic and analytical elements, but the common approach to identify genre characteristics has not been found yet. There are 3 types of the sketch genre in journalism: travelling, portrait and problematic. The book 'Steps in the Dew' contains 79 materials, among them 51 sketches. The author's 'I', sketchiness and imagery are typical features of all the sketches in the collection. Intimation (94%), documentation (92%), typification of the character (86%) are also close to this indicator. It is noteworthy that only 39% of the investigated sketches are devoted to the news topics, while the author’s associations and fiction are rarely found in the analysed texts (29%). The sketches written by V. M. Peskov can be used as examples in textbooks on journalism and history.


Текст статьи

Все чаще мы стали слышать слова об упадке чего бы то ни было: культуры, грамотности, духовности и т д. Надо сказать, оснований для подобных выводов немало. Люди практически не читают, меньше интересуются новостями, забывают историю. Журналистика постепенно становится безликой. Говоря о своих «плодах», журналисты часто используют слова «текст» или «публикация». Забываются многие аналитические и даже информационные жанры. Художественно-публицистические же неотвратимо превращаются во что-то далекое и архаичное. Вырастает поколение журналистов, никогда не писавших эссе и зарисовок. Новости одной строкой и сухие репортажи правят бал. Однако современная ситуация при всем пессимизме не кажется безнадежной. Жизнь со всеми ее реалиями полноценно отражена в литературе и журналистике, и это нужно помнить. Утерянные составляющие (и культуру, и духовность) с легкостью можно найти здесь. Поэтому весьма актуальным будет обращение именно к художественно-публицистическим жанрам.

Слово «очерк» исконно русское, этимологически восходит к глаголу «очеркать» («обрисовать, описать») [9; 220]. Исследователями до сих пор не дано единого определения этого жанра. Мы находим более лаконичной и точной дефиницию, предложенную в «Краткой литературной энциклопедии»: «Очерк – эпический, по преимуществу прозаический жанр, в котором описательно-повествовательное изображение складывается в основном из наблюдений “рассказчика”, составляющего композиционный центр произведения» [5]. Действительно, автор в лице рассказчика зачастую играет в очерке определяющую роль: «выбирает» события, героев, задает общее настроение. А. А. Тертычный в учебном пособии «Жанры периодической печати» пишет, что «сущность очерка во многом предопределена тем, что в нем соединяется репортажное (наглядно-образное) и исследовательское (аналитическое) начало» [9; 239–240]. То есть очерк – это некий синтез художественно-публицистических и аналитических элементов.

Разграничение литературного и журналистского (газетного) очерков было проблемой на протяжении нескольких десятилетий XX века. Напомним, что такой интерес обусловлен расцветом и широкой популярностью жанра в это время. По словам А.А. Тертычного, при работе над очерком «создается или преимущественно-художественная, или преимущественно-теоретическая концепция отображаемого предмета» [10; 240], что долгое время было ключевым моментом споров о том, относить ли журналистский (в частности газетный) очерк к художественным произведениям или к документально-журналистским. Т.А. Беневоленская считает, что решающие факторы в спорах об очерке – наличие или отсутствие фабулы и сюжета: «Некоторые очерковеды выводят газетный очерк за пределы полноценного жанра именно за эссеистскую, фрагментарную форму повествования, за отсутствие сюжета, ярко выраженной фабулы, которые, по их мнению, заменяются в газетном очерке “картинками, проблемками, портретиками”» [2; 3]. Подобный вывод представляется нам не вполне справедливым, ведь очерк в газете ограничен по объему, нет возможности размещать на полосе большие тексты. В.А. Ампилов в книге «Современный газетный очерк» рассматривает ту же проблему: «Принимая в целом очерки как художественно-публицистические произведения, представляющие собой органический сплав беллетристики и публицистического письма, многие авторы по-прежнему пытаются принижать значение наиболее распространенного, самого массового – очерка газетного. Кое-кто ставит его в сущности “вне закона”, пытается приблизить газетный очерк к статье, поставить между ними знак равенства. От подлинной литературы стремятся, например, отодвинуть газетный очерк Г. Поспелов и Г. Амбрамович. Последний во «Введении в литературоведение» отводит очерку весьма скромную вспомогательную роль «большой литературы», рассматривает его в виде «подступа» к действительно художественному творчеству [1; 9–10]. Т.А. Беневоленская, напротив, доказывает значимость очерка как жанра: «Автор решительно отвергает попытки низвести газетный очерк до уровня “третьесортной” продукции литературы, придать ему всего лишь некий вспомогательный характер, то есть видеть в газетном очерке не более чем “материал для последующих широких художественных обобщений”. Т.А. Беневоленская убежденно отстаивает самостоятельное значение газетного очерка, который неуклонно развивается и совершенствуется независимо от того, признают или не признают это критики» [1; 12].

Чаще всего исследователи выделяют 3 вида журналистского очерка: путевой, портретный и проблемный. «Путевой очерк, – пишет А.А. Тертычный, – как и некоторые другие журналистские жанры (например, заметка, отчет, корреспонденция, обозрение), относится к наиболее ранним формам текстов, ознаменовавших становление журналистики» [9; 256]. Возможно, причина кроется в том, что «подобная путевому очерку форма отображения действительности была чуть ли не первой в художественной литературе» [9; 256]. Главное в путевом очерке – описание событий, происходящих с автором во время того или иного путешествия. Причем это не просто пустое перечисление – важным является именно анализ увиденного и услышанного. Зачастую автор через вставки пейзажных элементов раскрывает сущность каких-либо явлений. В данном виде очерка пейзаж вообще играет первую скрипку: задает настроение рассказчику, формирует его представления о происходящем и т. д. Однако форма подачи материала не должна совершенно напоминать зарисовку или эссе. В любом случае автор «вплетает» в повествование либо проблемные вопросы, либо просто какие-то факты. Документальность так или иначе необходима. Без сомнения, лишь «пропорции» документального и художественного очеркист выбирает сам, также соотношение может варьироваться в зависимости от цели очерка.

Предметом портретного очерка, по мнению А.А. Тертычного, «выступает личность. Суть публикации данного типа заключается в том, чтобы дать аудитории определенное представление о герое выступления» [9; 251]. То есть задача очеркиста – раскрыть и передать внутренний мир героя, чаще всего акцентируя при этом какие-либо моральные качества или заслуги. В портретном очерке документальность не должна быть первостепенной, т. е. «более подходящим для выявления характера личности будет художественный метод, позволяющий естественным путем проникнуть в психологию личности, без представления о которой трудно судить о достоинствах или недостатках любого человека, в том числе и героя очерка» [9; 251]. Перед очеркистом на первом же этапе работы встает достаточно трудный вопрос: как суметь понять героя, тонко подметить детали и т. д. Как представляется, самая распространенная авторская ошибка при подготовке портретного очерка – уход в сторону биографии героя.

Наверное, одним из самых сложных в отношении подготовки является проблемный очерк. «По своей логической конструкции, – читаем мы у А.А. Тертычного, – проблемный очерк может быть сходен с таким представителем аналитических жанров, как статья. Причиной такого сходства выступает, прежде всего, доминирование в ходе отображения проблемной ситуации исследовательского начала. Как и в статье, в проблемном очерке автор выясняет причины возникновения той или иной проблемы, пытается определить ее дальнейшее развитие, выявить пути решения» [9; 255]. Для этого вида очерка применим, скорее, теоретический метод, нежели художественный подход. Тем не менее, очеркисту все же необходимо ввести читателя в курс дела, погрузить в ту или иную среду. Именно поэтому очерк сближается и с жанром репортажа.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что очерк – требующее профессионального мастерства соединение как художественно-публицистических, так и аналитических жанров. Подходов к созданию произведений исследуемого жанра множество, но «общими требованиями для всех очерков являются соблюдение единства стиля произведения, умение достичь синтаксической созвучности и стилистической однородности излагаемого материала» [1; 177]. Имеет значение, несомненно, личность автора: «Поэзия личности пишущего, – подчеркивает Е.И. Журбина, – явственно ощущается в очерке, зерном, основой которого всегда выступает запавшая в душу автора картинка, факт, группа фактов. Если убрать этот цемент, очерк рассыплется. В очерке повествование ведется чаще всего от первого лица» [4; 80–81]. Да, автор не принимает участие на равных правах с другим, но он «координирует» процесс: «… повествователь не столько действует, сколько оценивает события и факты, разъясняет их, мотивирует переход от одного явления или проблемы к другим» [12; 185].

Авторы пособия «Риторические основы журналистики. Работа над жанрами газеты» под редакцией З.С. Смелковой, обобщив теоретический материал о жанре и проанализировав конкретные тексты, выделили 9 стилевых черт очерка: он «вбирает в себя определенные признаки двух сфер  публицистики и художественной речи. Значит, в качестве жанрообразующих признаков очерка следует указать и публицистические, и художественные элементы, ориентируясь на то, что на всех этапах создания текста (по риторической модели) двойная природа очерка обязательно будет учитываться» [8]. К стилевым чертам очерка относятся: авторское “я”, интимизация, эскзизность, документальность, злободневность, типизация героя, образность, ассоциативность, известная доля вымысла. Мы находим данную характеристику жанра наиболее полной, поэтому вышеперечисленные стилевые черты были выбраны в качестве основных критериев для комплексного анализа.

Итак, что же такое журналистский очерк? К единому мнению исследователи не пришли. Несомненно, он весьма разнится с очерком в литературе. Одна из отличительных черт журналистского очерка – документальность. К ним также смело можно добавить и наличие автора-рассказчика. Автор в журналистском очерке зачастую становится и действующим лицом, что порождает еще одну черту – интимизацию, т. н. близость к читателю. Не сможет обойтись настоящий очерк без эскизности: нужно «выхватить» наиболее ценное, важное. Разумеется, использование образных средств языка перешло из литературного очерка и в журналистику. Опциональными для газетного очерка являются ассоциативность и вымысел: перед автором стоит задача оперативно откликнуться на событие или проблему, поэтому практически нет необходимости (или возможности?) в применении данных методов. На наш взгляд, очерк в журналистике также не обязательно должен иметь сюжет и четкую композицию.

XXI век — время новых технологий, мобильности и оперативности. Человек теперь испытывает постоянную потребность в информации, что находит отражение и в журналистике. Сейчас очерку больше свойственна документальная насыщенность, часто – в ущерб художественности, которая может быть излишней, однако не стоит делать ставку исключительно на заманчивость и сенсационность. С каждым годом очерков на страницах печатных изданий становится меньше. Этот жанр теперь реже используется также и на радио и телевидении.

Василий Михайлович Песков был не только журналистом и писателем, но и путешественником. Кроме того, Василий Михайлович в течение 15 лет вел телепрограмму «В мире животных». Уже с 1956 года  Песков стал фотокорреспондентом и очеркистом «Комсомольской правды». «Записки фоторепортера» – его первая книга, вышедшая в 1960 году.

Чем бы ни занимался Песков – все приветствуется аудиторией. Каждый выпуск «Комсомольской правды» читатели ждали с нетерпением: его очерки всегда были глотком свежего воздуха среди однообразных отчетов и публикаций об успехах. Так же тепло телезрители приветствовали очеркиста в роли ведущего. Много различных вопросов он поднимал в своих произведениях, но тема природы неразлучно сопровождала любую социальную: «Песков писал о маршале Г.К. Жукове, был на космодромах и промышленных стройках, но главным сюжетом писателя всегда оставались взаимоотношения человека с природой» [7; 182]. «Творчество Пескова, – считает Г.К. Каурова, – сближается с традицией Пришвина» [7; 183]. Книги Пескова уже давно можно прочесть не только на русском, но также на немецком, чешском, испанском, японском, французском и английском языках [7; 183]. Главная заслуга Пескова в том, что он «сумел совместить емкую, лаконичную, свойственную газетчикам подачу материала с художественным осмыслением жизни частного человека, его взгляда на мир» [7; 183]. Он «много путешествовал: ездил в Африку – в Кению, в Сомали, в Танзанию, побывал в Америке, Австралии, Индии, Вьетнаме, почти во всех европейских странах» [7; 183]. И где бы он ни был, отовсюду привозил удивительные кадры и рассказы, которые с благодарностью принимали читатели родной «Комсомолки».

Несколько лет назад вышла серия из 12 книг «Василий Песков рассказывает» – некий итог его творческой жизни. К примеру, одна из книг называется «Любовь к фотографии» – это рассказ о работе профессионального фотографа, о «кухне» фотографической съемки. Автор разъясняет, что в фотографии является ремеслом, а что искусством.

5 мая 2013 года Пескова наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени за большой вклад в развитие отечественной журналистики, премия Правительства Российской Федерации за персональный вклад в развитие средств массовой информации присуждена уже посмертно 17 декабря 2013 года. Василий Михайлович ушел из жизни 12 августа 2013 года. На печальное событие откликнулись десятки журналистов, коллег и учеников. 10 декабря 2014 года в Воронеже при информационном центре заповедника (в августе заповедник был назван в честь Василия Пескова) открылся музей.

Основное внимание мы сосредоточили на одном из первых сборников Пескова – «Шаги по росе». Материалы, вошедшие в него, печатались в «Комсомольской правде» – газете, которой журналист был искренне предан в течение многих десятилетий. Сборник готовился семь лет и увидел свет в 1963 году в издательстве «Молодая гвардия». Через год за книгу «Шаги по росе» автор получил Ленинскую премию. Написание очерков, вошедших в сборник «Шаги по росе», приходится на время, когда лидером Советского Союза был Н.С. Хрущев. Этап взлетов и падений, великих планов и грандиозных работ. Началось укрупнение коллективных хозяйств, многие из них преобразовывались в советские, было развернуто активное жилищное строительство, «особенно быстрыми темпами развивалось машиностроение, промышленность стройматериалов, металлообработка, химия, нефтехимия, электроэнергетика» [3; 280]. Были достигнуты большие успехи в развитии науки и техники, положено начало в освоении космического пространства. Общественная жизнь в этот период переживает некоторую либерализацию: «Литературный журнал “Новый мир”, который вновь возглавил А.Т. Твардовский, стал центром притяжения для советской интеллигенции. На его страницах печатались новые произведения отечественных авторов и прогрессивных зарубежных писателей» [11; 285]. Увидели свет запрещенные ранее стихотворения А.А. Ахматовой, М.И. Цветаевой, рассказы М.М. Зощенко. На какое-то время относительную творческую свободу получили художники. Развивалось театральное искусство.

«Шаги по росе» – сборник лирических миниатюр, репортажей, зарисовок и очерков (такое жанровое определение дает главный редактор газеты) Пескова, печатавшихся в течение нескольких лет в «Комсомольской правде». Образное название сборника, как нам кажется, очень точно передает тематику всех материалов. Во-первых, целый раздел «Счастье первой тропы», состоящий из 11 публикаций, метафорично являет собой эти самые «шаги по росе». Ведь роса – это первое, что мы встречаем прохладным летним утром на пути, где до нас никто не проходил. Во-вторых, «роса» сразу же отсылает к природе, вечному спутнику и бессменному вдохновителю Пескова. Буквально каждый материал включает в себя фрагменты-пейзажи.

Уже в первой редакции сборника очерки (их в книге 51), репортажи (3), лирические миниатюры (4), фотоновеллы (4) и зарисовки (16) делятся на 6 тематических групп: «Счастье первой тропы» (11), «Люди, которых я помню» (17), «Звезды в ладонях» (15), «Земля космонавтов» (10), «В двух шагах от экватора» (5), «Лесные глаза» (21). Возможно, материалы из раздела «В двух шагах от экватора», посвященные путешествиям Пескова за рубеж, были одними из самых «свежих» и новых для советского читателя. Зато «Земля космонавтов», «Лесные глаза» – это посвящение Родине, своим людям. Буквально каждый очерк пропитан уважением, теплотой и любовью к тому или к тем, о ком пишет Песков. Чаще всего авторы выбирают типичные схемы построения текста: в путевом очерке главное – маршрут, в портретном – биография и т. д. Однако очеркисту следует владеть иными приемами изображения, чтобы стать самобытным и интересным для читателя. Значительная часть произведений Пескова представляет собой контаминацию путевого и портретного очерков. Это подчеркивает индивидуальность автора: он все время был в пути, постоянно наблюдал, легко находил «ключик» к каждому человеку. Вот почему публикации его не имеют «срока годности», существуют буквально вне времени, хотя многие написаны более полувека назад. Особое внимание следует уделить названиям публикаций: они лаконичные, без вычурной образности, но при этом весьма яркие и запоминающиеся. Большинство заголовков имеет прямое значение: «Дочь коммуниста», «Рабочий человек», «Династия Михедов», «Лаборатория на Пироговской», «Волчье логово» и др. Значительная часть названий содержит метафору: «Дорога к звездам», «Звездный пахарь», «Сын Волги», «Встреча с Байкалом», «Объятия Дуная» и т. д. Нередко Песков использует эпитеты: «Целинный каравай», «Осенняя песня», «Лесная сказка», «Святые минуты» и т. п. Цитаты из разговора с героем очерка реже становятся заголовками («В Африке мороженое тоже холодное», «Я русский, я еду в Россию …»). Интерес представляет композиция: иногда автор включает в очерки диахроническое изображение, отсылая читателя к детству и юности: «Песня о Байкале известна с детства. Хромой плотник сосед пел ее по вечерам на крылечке. Когда он доходил до слов “священный Байкал”, голос его начинал дрожать, и нам, ребятишкам, казалось, что вот-вот плотник начнет креститься» [6; 209]. Лексическое наполнение текстов соответствует задаче Пескова показать жизнь правдоподобно: в очерках преобладает нейтральная лексика, разговорно-бытовые слова («гаркнуть», «ёрзать», «живность»). Так гораздо проще нарисовать реальную картину и быть понятным абсолютно каждому. Также в большом количестве в очерках встречаются термины («суперфосфат», «бредень», «фланг», «турбина»), ведь герои Пескова – это люди самых разных профессий. Профессионализмы также используются журналистом, но гораздо реже (например, «тулка» у охотников, «вира» у строителей). Уменьшительно-ласкательные суффиксы («мостик», «домик», «звездочка», «платочек») придают речи теплоту, за которую Пескова просто и по-доброму звали «дядя Вася». Несложен и синтаксис очерков: преобладают короткие, простые и простые осложненные предложения («Поселок стоит у мельницы. Оттого, наверное, и название странное у поселка – Мельница. А речку зовут Ира» [6; 62]). Примечательно, что журналист часто использует знак многоточия: это придает мысли некую незавершенность, возможность поразмышлять самостоятельно.

В своих произведениях Песков чаще всего выступает непосредственно в роли участника, иногда наравне с героями. В большинстве очерков авторское участие передается с помощью местоимений 1-го лица: «Что за песня? – спросил я» (здесь и далее курсив мой – Ю. Б.) [6; 11], «Есть теперь мастера, – улыбнулся встречавший нас председатель колхоза» [6; 17], «Когда мы попрощались и я с чемоданом пошел к вокзалу, ветер донес обрывки разговора» [6; 65] и т. п. Ещё один способ выражения авторского «я» заключается в использовании вводных слов, придающих высказыванию субъективность: «И, наверное, в первую очередь надо было наградить ротного Будакова, ротного Сливу, красноармейцев Уфимцева, Костева, Пахомова, командира стрелков» [6; 72], «Вблизи он не так уж красив – грубая, в заплатах ткань, крашенная кореньями, может, десять, а может, и пятьдесят лет назад» [6; 237].

Под интимизацией обычно понимают инверсированный порядок слов, использование разговорных фразеологизмов, обращение к читателю (иногда это призыв к совместному действию: давайте посмотрим, послушаем, пойдем и т. д.), включение в текст риторических вопросов и др. Иногда создается впечатление, что инверсия у Пескова встречается гораздо чаще прямого порядка слов: «Печальные были проводы. С сестрой солдат долго шел рядом» [6; 36], «Простуженным голосом прокричал на перекате пароход, потом долго и протяжно кричала в пойме какая-то потерявшая стаю птица» [6; 121], «Раз десять пришлось ездить и летать в Сибирь, но как-то все не случалось увидеть Байкал…» [6; 210] и пр. Инверсия используется автором во всех проанализированных нами очерках. Разговорные фразеологизмы также присутствуют: «с воробьиный нос», «пора и честь знать», «не задирать носа», «поломать голову» и т. д. Помогает стать ближе к читателю использование обращений или призыв к действию с помощью повелительного наклонения: «Прислушайтесь к звукам весенней музыки» [6; 286], «И, как видите, ожидание не напрасно – с одного “выстрела” фотоаппаратом сразу три зайца стали трофеем охотника» [6; 285]. И, наконец, вопросно-ответная форма (автор сам отвечает на поставленный вопрос) и риторические вопросы: «Устроить охоту на кабана? Жалко редкого зверя» [6; 312], «Правда, ведь очень хорошее и очень древнее слово “пороша”?» [6; 329].

Эскизность создается за счет портретных характеристик. Как уже было сказано ранее, очеркист не имеет возможности «вырисовывать» подробности, поэтому портреты создаются штрихами. Описания внешности и характера героя у Пескова короткие, точные: «И все-таки хорошо помню этого парня. Веселый, с непокрытой головой, закатанными выше локтя рукавами. Звали его Митроша. В шутку к имени прибавляли еще и прозвище “Ключ”. Так и говорили: “Митроша Ключ”» [6; 45], «Закатное солнце просматривало Сорочью балку, и я с нескрываемым любопытством разглядывал Антониху. Ей было лет шестьдесят – седые пряди выбивались из-под серой верблюжьей шали. Глаза, однако, глядели совсем не по-старушечьи. Не прожитый с годами природный ум светился в этих глазах, да, судя по всему, и на зрение старуха не жаловалась» [6; 78]. Песков довольно часто в портретной характеристике акцентирует глаза. Помимо этого, художественной деталью нередко становится и улыбка: «У Владимира Петровича добрые, чуть усталые глаза» [6; 19], «Он тоже возится с шапкой, улыбается глазами» [6; 62], «И рассмеялась. И весь ее озорной, веселый характер проглянул в улыбке, в привычке глядеть собеседнику прямо в глаза» [6; 37]. Автор сосредоточивает читательское внимание также на руках героя: «У Петра Еремеевича большие, рабочего человека руки» [6; 123], «У капитана якорь и шрам на руке. На лице под кожей – темные точки, какие оставляют уголь и охотничий порох. Капитанские руки крутнули колесо с рукоятками» [6; 221]. Глаза, улыбка, руки – все эти подробности зачастую заменяют длинные портретные описания. Не только портреты создаются штрихами, но и события. Автор не может уделить пристальное внимание каждому из них – сознательно «выбирает» самые значимые для судьбы героя. На один очерк обычно приходится не более двух событий, все они в своем роде показательны (скорее всего, это ситуация выбора). Песков включает в текст фрагменты-пейзажи, которые иногда передают его (авторское) настроение или настроение героя лучше всего: «Пятнадцать розовых птиц застыли на ветках. Не понять – не то дремлют, не то прислушиваются … Согнули своей тяжестью заиндевелые ветки, черным глазом провожают красную зорю. Если отвернуть у шапки уши, слышна тонкая, как перезвон люстры, снегириная песня» [6; 62]. «Раскрывает» героя, безусловно, и интерьер. Обратимся в качестве примера к фрагменту из очерка о Германе Титове «Звездный пахарь»: «Полка с книгами. Телевизор, стеклянные безделушки. Модель ракеты. Томик Лермонтова на столе. Между страницами подсохший листик черемухи» [6; 163]. Кроме того, героя помогает охарактеризовать его же речь: «Ну что рассоломились?.. Становись!, – молодым голосом шепчет егерь и взводит курки» [6; 326].

Документальность – одна из основных характеристик жанра очерка в журналистике, как показывает практика. Очерк документален, когда Песков указывает на географическое место действия, используя топонимы, гидронимы и пр.: «Станция Пески. С булыжного шоссе в лес убегает тропинка» [6; 59], «Алтай, Косихинский район, село Полковниково» [6; 158], «Спит укутанный туманом Сейм» [6; 202]. Автор привлекает и конкретные данные с цифрами и датами: «Уже не пятьдесят, а семьсот гектаров этой весной отвела кукурузе Ново-Студеновка. Восемьсот молодежных звеньев прибывают этой весной на кукурузный фронт. Сто двадцать девушек по Любиному следу садятся за трактор…» [6; 40], «Пройдет десяток лет, к звездным полетам мы привыкнем так же, как привыкли к аэропланам, радио, телевизору. Но день 4 октября 1957 года люди никогда не забудут» [6; 142]. Подобная фактическая основа есть во всех проанализированных нами очерках, за исключением четырех («Целинный каравай», «На пуговицу», «Чернотроп», «В стороне от лыжни»).

Злободневность присуща далеко не всем публикациям сборника «Шаги по росе». Больше половины очерков не имели цели осветить какое-нибудь сенсационное событие, не были привязаны ни к какой юбилейной дате, могли не отвечать требованиям «сиюминутности». Чаще всего такие материалы посвящены природе, ее удивительной красоте и загадкам. Нередко злободневность отсутствует и в портретных очерках, что доказывает следующее: Пескову не нужен был особый повод для рассказа о хороших, достойных людях. «Злободневых» очерков у Пескова немного (всего 39%). Тематика таких публикаций достаточно строгая, соответствующая времени: строительство ГЭС, выработка каучука и освоение пустынь, люди труда, врачи, писатели, художники и космонавты. Тема человека труда раскрывается в следующих произведениях: «Люба-Любушка» (об эксперименте выращивания кукурузы), «Дочь коммуниста» (о колхозах и трагической необходимости выбирать между учебой и работой). Очерки «Целинный край» и «Семена» посвящены освоению целины в Казахстане. «Счастье первой тропы» рассказывает про строительство Братской гидроэлектростанции. «Лаборатория на Пироговской» знакомит читателя с В.П. Демиховым, ученым-экспериментатором, основоположником отечественной трансплантологии. Знаменитый материал «Дорога к звездам» о полете в космос Ю. Гагарина определен автором как репортаж: написан 12 апреля 1961 года, практически минута в минуту с событием мирового масштаба. Это не единственный материал о космосе: двумя годами раньше у Пескова вышла публикация «0 часов 02 минуты», где он рассказывает о том, что станция «Луна-2» впервые достигла поверхности Луны. Автор много путешествовал, находя общий язык, везде обретая новых друзей. Так, лирическая миниатюра «Песня» и зарисовка «В Африке мороженое тоже холодное» – прекрасный пример дружбы народов и одновременно сообщение о VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве.

Типизация героя, насколько мы можем судить, частый прием в газетном очерке. Песков сознательно подчеркивает «похожесть» героев, часто – их небогатую биографию: «Биография у парня с воробьиный нос: только в прошлом году ремесленное окончил» [6; 11], «Запиваем молоком сладкие кукурузные зерна и по косточкам перебираем несложную Любину биографию» [6; 36]. Также автор очерков не стремится сделать героя исключительным: «Но это тоже обычная история. В стране, которая празднует сегодня семнадцатый год молодой жизни, таких парней много» [6; 245]. Иногда герой сам не желает, чтобы его заслуги преувеличивали, равняли с подвигом: «Очень прошу, пожалуйста, не делайте из меня сверхчеловека. Каждый летчик очень не хочет бросать машину. Очень не хочет» [6; 168]. Герои Пескова показаны любящими страну, свое дело, жизнь («Именно вот такие парни, умеющие обедать на ходу, чинить машину в степи, умеющие хлеб испечь и рану перевязать, стали хозяевами бывшей целины» [6; 47]).

Образные средства языка Песков использует в каждом очерке без исключения. Метафоры можно увидеть очень часто, порой они весьма неожиданны: «В эту маленькую лабораторию на Большой Пироговской в Москве совершается настоящее паломничество. Вот уже несколько лет лаборатория стала своеобразной хирургической Меккой» [6; 18], «Небо опрокинулось на землю» [6; 111], «Сегодня-завтра все забелеет. Каждый след будет виден. А пока жухнет одеяло из листьев. Россыпью гвоздей лежат в лужице колючки от елок» [6; 325]. Пожалуй, самым частым тропом у Пескова является сравнение: «Дон, взбудораженный половодьем, как очумелый после вина казак, несется между меловых гор» [6; 76], «Слежавшиеся, как сушеные воблы, валенки не лезут на ноги» [6; 312]. Природа и техника у Пескова нередко «оживает»: «Но почти у самой пристани старенькая машина вдруг зачихала, что-то случилось в ее перебинтованном организме» [6; 82], «Вешенские домики еще спят, укутавшись с крышами желтеющей шалью кленов» [6; 117]. В большом количестве автор использует также эпитеты: «Пепельный туман клубился в таких местах над камнями» [6; 15], «В теплой норе спал отъевшийся за лето енот, домовитым бобрам было уютно в скрытых под снежной шубой домиках на болотистой речке» [6; 287]. Встречается у Пескова и парадокс («Возле палаток росли пшеничные горы. И вдруг у этих хлебных гор мы остались без хлеба» [6; 47]), лексический повтор и синтаксический параллелизм («Сначала боялся смерти. Потом боялся кары. Потом боялся жизни» [6; 90], «На этой лодке родился Дынь Нги. На этой лодке умер его отец. На эту лодку привел он жену» [6; 238]). Эти и многие другие тропы и фигуры речи роднят газетный очерк с литературным.

Ассоциативность, скорее всего, в очерке второстепенна. Одно из самых частых воспоминаний практически у каждого человека – это воспоминание о детстве. Не менее часто авторы прибегают к воспоминаниям из различных поездок. Также мы включаем в этот список и литературные ассоциации. В очерках из сборника Пескова «Шаги по росе» есть все, что перечислено выше. Находясь в одном месте, Песков перебирает в памяти моменты прошлого, думает о другом: «Вспомнился Братск, клубы пара над стройкой. Когда-то и там стояла тишина и снег был таким же белым» [6; 15]. В текстах нам встретились имена писателей: «Надысь, – скажет он и для порядка продует помятый, сработанный, должно быть, еще при Тургеневе медный рожок» [6; 326], «Внизу проплывала земля, о которой мальчишками мы читали забавную сказку: “Не ходите, дети, в Африку гулять. Каждый мальчишка мечтает теперь увидеть землю Лумумбы, хотя по-прежнему живет для мальчишек добрая сказка деда Чуковского…» [6; 246], «Во всем виноват Паустовский. Это он для всех странников, для всех любителей ветра, неба, душистых трав и бездонной воды открыл страну со сказочно древним названием – Мещера» [6; 220] (по всей видимости, подразумевается повесть К. Паустовского «Мещерская сторона»). Размышления автора на схожую (или даже отвлеченную) тему также можно отнести к ассоциативности. Приведем пример из портретного очерка «Люба-Любушка»: «У каждого из нас много учителей. Став на ноги, мы вспоминаем детство и юность, и в этих светлых воспоминаниях на первом месте – учитель, наставник, советчик. Он просто жил рядом с тобою своей жизнью, он показал тебе, как надо жить» [6; 38].

Последняя из представленных стилевых черт – известная доля вымысла, именно «доля», так как зачастую элементы авторской фантазии едва ли можно назвать вымыслом в полном смысле. Песков может «рисовать» будущее героев: «Много впереди работы. Но настанет и желанный час праздника. Разрежут алую ленту у входа на плотину, заиграет музыка. “Кто первым был тут? – спросят на празднике. Вспомнят тогда историю о трех солдатах и назовут их имена: Василий Нарожный, Александр Зуев, Михаил Стовбер. “Они были первыми на Усть-Илимской”, – скажут на празднике”» [6; 18], «А, явились! – всплеснет руками седой перевозчик Федор Палыч. – Ну-ну! Сено в этом году душистое и клев подходящий…» [6; 196]. Также очеркист «читает» мысли и намерения героев: «Егерь тушит свет, снимает с горелки ламповое стекло. Обжигаясь, заворачивает его в газету. На мой вопросительный взгляд улыбается: “Увидишь”» [6; 320].

Очерк 1958 года «В гостях у Шолохова» (раздел «Люди, которых я помню») можно определить как синтез путевого и портретного. Имеют значение фрагменты-пейзажи, посредством которых автор раскрывает внутренний мир героя – советского писателя М.А. Шолохова. До встречи Песков успевает вжиться в атмосферу: «Живописная картина Придонья воскресила в памяти страницы бессмертных книг. Каждый читал, и не раз. Лежим, переговариваясь, вспоминаем подробности жизни Мелеховых, судьбу Аксиньи...» [6; 112]. В портрете героя нет книжной лексики, придающей торжественность: «Приветливо улыбается. Похож и не похож. Невысокий, коренастый. Чуть крючковатый нос, поредевшие волосы над высоким лбом. Умные, немного насмешливые глаза» [6; 114]. Простоту Шолохова читатель видит и в элементах интерьера («Цветы, пепельница. Коробка "Беломора"»), и в диалоге («А помнишь, Платоныч, как в тумане кобылу за зайца принял? Сколько с тебя тогда взяли колхозники? Я им советовал не жалеть. У профессора, говорю, денег много, – Шолохов заразительно смеется» [6; 115]). Авторское «я», заинтересованность очеркиста мы наблюдаем в следующих предложениях: «Хочется еще и еще поймать в рамку видоискателя лукавую улыбку писателя, интересный поворот головы...», «Шолохов заговорил еще с кем-то, рассказывает о разливах на Дону. Делаю еще несколько снимков...» [6; 115]. Повествование от 1-го лица доказывает то, что рассказчик в очерке – это не обобщенный и отвлеченный образ, а человек реальный, участвовавший в описываемом событии.

Перед журналистом стояла непростая задача: написать так, чтобы мысль не оказалась вразрез с партийной идеей, и в то же время была близка всему советскому народу. Пескову это удавалось в полной мере. С одной стороны, некоторые работы буквально пропитаны духом времени, его идеологией. Например, «Святые минуты» – небольшая лирическая миниатюра о Мавзолее Ленина. С другой стороны, историю всегда создает человек, и Песков не забывал об этом. Героями его подчас были самые обыкновенные люди, без чинов и наград. Однако во всех Песков видел что-то неповторимое, свое, достойное уважения. Так, «Псковитянка» повествует о жизни А.Д. Золоцевской, прошедшей войну. Показателен конец очерка: «Переступая порог дома, где живет Ангелина Дмитриевна, я думал увидеть тихую старушку. Я узнал неукротимого человека, который покажет вам древние башни и купола, расскажет легенды о псковских воинах, будет читать наизусть Пушкина, Маяковского, Блока, расскажет, как идет стройка новых домов в городе и как идут дела у соседнего мальчишки, которому взялась помогать по немецкому. Таким людям надо каждое утро цветы приносить» [6; 76].

Конечно же, нельзя не сказать про Пескова-фотографа. Из 79 материалов в сборнике лишь один не подкреплен фотографией (путевой очерк «В полете»). Камера у Пескова была всегда при себе, и порой снимки становились неотъемлемой частью публикации, а иногда и самостоятельным, законченным произведением. В сборнике «Шаги по росе» есть отдельные фотографии, которые сопровождаются короткими текстами (в предисловии публикации подобного рода названы фотоновеллами). Таковы, например, материалы «Африка в объективе», «В травяных джунглях», «Торопитесь на праздник» и др.

Итак, нами был проведен комплексный анализ очерков из сборника Пескова «Шаги по росе» с целью определить их жанровое своеобразие. Всего под одной обложкой собрано 79 материалов, очерковых из них 51. Большинство публикаций (20) следует отнести к портретному очерку, 16 – к путевому. 8 работ представляют собой контаминацию портретного и путевого очерков, в 4 очерках – синтезированы путевой и проблемный. Также нам встретились 2 очерка, объединяющих портретный и проблемный виды. Наконец, в одной из работ слились воедино все 3 вида: путевой, портретный и проблемный. Как показало исследование, авторское «я», эскизность и образность характерны абсолютно для всех очерковых работ сборника. Близки к этому показателю также интимизация (94%), документальность (92%), типизация героя (86%). Всего 39% данных очерков, согласно результатам нашего исследования, носят новостной характер (об освоении целинных земель, о строительстве ГЭС, о встречах с деятелями науки и культуры и т. д.). Вероятно, здесь нашло отражение не журналистское, а писательское начало Пескова, который нередко выбирал для материалов темы, никогда не теряющие актуальности. Авторские ассоциации и вымысел встречаются в проанализированных текстах редко (29%). В этом отношении публикации Пескова соответствуют целям очерка в журналистике: документальность берет «верх». Особое внимание следует образности Пескова. Очеркист использует самые разные тропы и фигуры речи. Одним из самых распространенных тропов – сравнение. Помимо этого, автор любит художественную деталь, чаще всего портретную. Короткие портретные зарисовки есть даже в путевых очерках. Напротив, фрагменты-пейзажи включены в текст не только путевых, но и портретных очерков. Стоит заметить также, что Песков обращается и к самому сложному из видов журналистского очерка – к проблемному. С целью не просто поднять какую-либо проблему, но и предложить пути ее решения журналист должен суметь тщательно отобрать материал, привлечь статистику и т. д. Пескову, без сомнения, это удавалось (не раз он обращался к президенту по поводу экологических вопросов, был принят, и вопросы решались). Кроме того, Песков выделяется из огромного числа журналистов фотоделом. Сделанные и опубликованные снимки невероятно оживляют тексты, делают сборник привлекательным не только для взрослых, но и для подрастающих поколений. Очерки журналиста образны, лаконичны, содержат большое количество цитат из речи героев. Его публикации не имеют «срока годности»: репортажи полувековой давности и сейчас читаются легко. Творчество Пескова – уникальный образец как для молодых, так и опытных журналистов. В век обилия сухой информации мы просто не имеем права дать исчезнуть художественно-публицистическим жанрам. 

* Статья подготовлена в рамках реализации комплекса мероприятий Программы стратегического развития Петрозаводского государственного университета на 2012—2016 годы.

 

Литература (russian)

1. Ампилов В. А. Современный газетный очерк / В. А. Ампилов. – Минск: Наука и техника, 1972. – 238 с.

2. Беневоленская Т. А. Композиция газетного очерка: Пособие по спецкурсу / Т. А. Беневоленская. – Москва, 1975. – 85 с.

3. Данилов А. А. История России, XX – начало XXI века. 9 класс: Учебник для общеобразовательных учреждений / А. А. Данилов. – Москва: Просвещение, 2013. –383 с.

4. Журбина Е. И. Теория и практика художественно-публицистических жанров / Е. И. Журбина.– Москва: Мысль, 1969. – 399 с.

5. Краткая литературная энциклопедия // Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/default.asp

6. Песков В. М. Шаги по росе / В. М. Песков. – Москва: Молодая гвардия, 1963. – 352 с.

7. Русские писатели, XX век. Библиогр.слов.: В 2 ч. Ч. 2 М – Я / Под ред. Н. Н. Скатова. – Москва: Просвещение, 1998. – 656 с.

8. Смелкова З. С., Ассуирова Л. В., Саввова М. Р. Риторические основы журналистики. Работа над жанрами газеты  // Режим доступа: http://evartist.narod.ru/text3/84.htm

9. Тертычный А. А. Жанры периодической печати: Учебное пособие / А. А. Тертычный. – Москва: Аспект Пресс, 2000. – 312 с.

10. Шанский Н. М. Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов / Н. М. Шанский. – 7-е изд. – Москва: Дрофа, 2004. – 398 с.

11. Шестаков В. А. История России, XX – начало XXI века. 11 класс: Учебник для общеобразовательных учреждений: профильный уровень / В. А. Шестаков; под. ред. А. Н. Сахарова. – Москва: Просвещение, 2012. –399 с.

12. Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. В. И. Новиков, Е. А. Шкловский. – 2-е изд., доп. и перераб. – Москва: Педагогика-Пресс, 1998. – 424 с.




Displays: 13880; Downloads: 5;