Текст статьи
«Дневник Писателя» – уникальное в своем роде художественно-публицистическое произведение Ф. М. Достоевского. Здесь автор, отходя от объемных жанров, показывает себя блестящим мастером «малой прозы», или, по определению самого писателя, «картинок», «рассказцев», «эмблем». «Дневник» Достоевского жанрово неоднороден. Он включает в себя различные как публицистические, так и художественные «малые жанры»: статьи, эссе, очерки, фельетоны, мемуары, рассказы, а также одно произведение написано в жанре повести. Сами рассказы в свою очередь тоже разнообразны: это и фантастические рассказы («Сон смешного человека»), и рассказы о самоубийцах («Кроткая», «Приговор»), и рассказы на христианскую тему. К числу последних относится и интересующий нас в данной работе рассказ – «Мальчик у Христа на ёлке». Таким образом, «Дневник Писателя» – гармоничное объединение публицистического текста с текстом художественным, то есть слияние факта с вымыслом. Но даже факт у Достоевского получает художественную окольцовку, образность.
Будучи защитником униженных и оскорбленных, Достоевский не обходит стороной и тему детской нищеты. Рождественский рассказ «Мальчик у Христа на ёлке» был впервые опубликован в январском номере «Дневника Писателя» за 1876 год. «Тема «русских теперешних детей» пронизывает почти весь январский выпуск «Дневника Писателя» за 1876 год, объединяя материал первых двух глав ощущением трагичности судьбы ребенка в окружающем его жестоком мире» [3, 81–82]. В связи с этим сразу же вспоминается другой, английский, защитник униженных и оскорбленных – Чарльз Диккенс. Но, затрагивая схожие с Достоевским темы, Диккенс иначе их излагает, преподносит. Рядом с жалостью к героям у него идет добрый юмор, который несколько оттеняет всю тяжесть повествования. Искренне сочувствуя героям Диккенса, мы не испытываем в то же время такую неимоверную боль за них, не ощущаем буквально физически голод и холод вместе с ними. Но это все происходит при чтении Достоевского, когда на страницах его произведений умирает от холода маленький мальчик за дровами или же юной девушке приходится идти по желтому билету, чтобы прокормить семью. Но, как и у Диккенса, так и у Достоевского есть серия особых, рождественских рассказов.
Перейдем теперь к более подробному рассмотрению нашего произведения. Композиция рассказа «Мальчик у Христа на ёлке» состоит из двух фрагментов. Достоевский сам разграничивает эти два связанных между собой рассказа: в первом речь идет обо «всех фактах» – он лишь их излагает, такими, какие они есть. Второй же – «вымысел» («одну историю сам сочинил»). По замечанию Е. А. Акелькиной, перед нами «чистый опыт, который “договаривается” вымыслом, в результате рождается философское обобщение, сгущающее смысл ситуации» [1, 3]. И в этой связи данный рассказ, по мысли исследовательницы, можно отнести к философской прозе [1, 4].
Что объединяет эти два фрагмента, эти маленькие творения? Во-первых, конечно, тема детства. Во-вторых, это тема Рождества, особого праздника. По указанию Е. А. Акелькиной, «время праздника – это всегда точка остановки бытового потока, когда течение жизни бытия меняет свое направление» [1, 3]. А само Рождество Христово, по ее же словам – «это знак второго духовного рождения человека, связь с вечной экзистенциальной темой детства и ребенка, который острее своей беззащитностью выявляет сущность мира, его добро или зло» [1, 3]. Ребенок у Достоевского – всегда носитель чистой, светлой жизни, «живой жизни». И именно поэтому, если обратиться к роману Достоевского «Преступление и наказание», Свидригайлов кончает жизнь самоубийством в тот момент, когда понимает, что даже в маленькой девочке уже нет той чистоты, света: она «лукаво подмигивает глазком». А если даже дети уже не несут то светлое и прекрасное, что еще может дать жизнь?..
Сам замысел рассказа «Мальчик у Христа на ёлке» зарождается у Достоевского постепенно. Упоминание о тяжелой детской судьбе то и дело встречалось в записных книжках писателя. Литературным источником рассказа послужило знаменитое рождественское стихотворение немецкого поэта XIX века Фридриха Рюккерта «Елка сироты», впервые опубликованное в 1816 году. Но между стихотворением Ф. Рюккерта и рассказом Достоевского нельзя поставить знак равенства (в идейном или же в художественном плане). Балладой Рюккерта Достоевский воспользовался лишь как некоей рамкой для собственного рассказа, создав свое оригинальное произведение. Отличается не только тон, стиль, язык этих двух текстов, но и смысловая наполненность. У Рюккерта ребенок обретает успокоение на небесах, забывая о земных невзгодах. Стихотворение пронизано надеждой на божественную справедливость. У Достоевского же страдания ребенка описаны слишком ярко, слишком реалистично. Они представились читателю и прочувствовались им, поэтому просто так уже не исчезнут. Рассказ Достоевского напоминает о реальных, земных детях, о тех, которые еще живут и еще ждут помощи. Не надо думать, что будущая небесная жизнь поможет бедным сиротам лучше, чем наша – земная. Помогать здесь и сейчас – вот к чему призывает писатель.
Переходя к композиции рассказа, следует, прежде всего, отметить, что святочный рассказ «Мальчик у Христа на ёлке» оказывается между двумя публицистическими текстами: «Мальчик с ручкой» и «Колония малолетних преступников…». Расположение фрагментов рассказа – этих «текстов в тексте» – тоже неслучайно. Изначальным замыслом было написать один сплошной текст о детях, где у «Мальчика у Христа на елке» разворачивалось два варианта судьбы. Первый давался во фрагменте «Мальчик с ручкой», второй – в рассказе о поездке в детскую колонию. И расположение было такое: описание бала и рождественской елки, «Мальчик у Христа на елке», «Мальчик с ручкой», поездка в колонию. Измененный же и конечный порядок таков: описание елки, «Мальчик с ручкой», «Мальчик у Христа на елке», описание поездки в колонию. Оно усиливает противопоставление обыденной петербургской жизни и сказочной рождественской праздничности [3, 84]. В самом деле, в конце рассказа сказочности нет никакой: «А внизу, наутро, дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму» (22, 17). Такая резкая, щемящая и не идущая на уступки действительность словно бьет своей правдой. Да, мальчика было жалко, он был совсем маленьким, но нет, чуда не происходит – он просто замерзает и умирает за дровами. И то, что это «особое», чудесное время Рождества, его не спасает. Чуда в жизни не происходит – ему никто не помогает. Оно происходит только после смерти: ребенок находит счастье и успокоение на ёлке у Христа.
Здесь стоит отметить, что «трагичность судьбы ребенка, будучи дополнительно обозначена композицией материала и перекличкой фрагментов между собой, определяет всю структуру "Мальчика у Христа на елке", пронизывая, по сути, главным мотивом – мотивом смерти» [3, 84].
Но, на наш взгляд, данный рассказик не только о «выкидышах общества», но и о самом обществе, как уже мельком замечалось выше. Одиночество, страдание и гибель мальчика не стоят лишних слов. В маленьком, на пять страниц, рассказе, отражается бесчеловечность общества и обреченность на голодную смерть нищих детей в нашем мире. Сам Достоевский, как известно, всегда был неравнодушен к людским страданиям. Но, похоже, он был скорее исключением из правил, чем правилом. Ведь блюститель порядка прошел мимо и отвернулся, «чтобы не заметить мальчика» (22, 15). А богатые барыни, увидев его, только «закричали и замахали». Да «одна барыня подошла поскорее и сунула ему в руку копеечку, а сама отворила ему дверь на улицу» (22, 16). Но эту копеечку мальчик даже не смог удержать, так как его пальчики уже не сгибались от мороза.
Таким образом, возникает еще один мотив – мотив страдающего безгрешного ребенка и равнодушного взрослого мира. Но появление в конце Христа становится своеобразным лучиком надежды. Христос дарует обездоленным детям елку, что оказывается единственной возможностью воздаяния ребенку за его страдание. Взрослый мир не смог сделать безгрешного мальчика счастливым. Наоборот, по вине этого взрослого мира ребенок страдает. В контексте фрагмента возникает отчетливый мотив: страдающее безгрешное дитя как мученик за прегрешения других. Этот мотив – муки детей за мир и греховность взрослых – усиливается в финале фрагмента, где автор вспоминает о детях, «которые замерзли в своих корзинах», подкинутые «на лестницы к дверям петербургских чиновников», или «задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении», или «умерли у иссохшей груди своих матерей (во время самарского голода)», или «задохлись в вагонах третьего класса от смраду» (22, 17). И этот же мотив возникает в общем контексте «Дневника Писателя», где Достоевский пишет о страдании девочки («Дело Кронеберга»), о случаях убийства новорожденных детей. И как было уже сказано выше, ребенок для Достоевского – носитель света и доброты, он луч из рая, подобие Христа. Именно поэтому страдания детей так сильно волнуют и тревожат Достоевского, у которого в своем «Дневнике Писателя» получилось раскрыть эту «детскую» тему так, что она трогает до глубины души.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта «Проблемы текстологии публицистики Достоевского (1873–1881)» № 18-012-90029.
Литература (russian)
- Акелькина, Е. А. Новаторство философской рождественского рассказа Ф. М. Достоевского в структуре «Дневника писателя» и его общекультурная актуальность на рубеже ХIХ–ХХ вв. / Е. А. Акелькина // Достоевский и современность. Материалы ХIV Международных чтений 1999 года. – Старая Русса, 1999. – С. 3–6.
- Борисова, В. В. Генезис и жанровое своеобразие малой прозы Ф. М. Достоевского / В. В. Борисова // Достоевский и современность. Материалы XV Международных Старорусских чтений 2000 года. – Старая Русса, 2001. – С. 37–42.
- Денисова, А. В. «Мальчик у Христа на елке» Ф. М. Достоевского и традиции жития / А. В. Денисова // Достоевский и современность. Материалы IX Международных Старорусских чтений 1994 года. – Новгород, 1995. – С. 81–90.
- Достоевский, Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. / Ф. М. Достоевский. – Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1972–1990. – Т. 22.– 1981. – 407 с.
Литература (english)
* Acknowledgments: The reported study was funded by RFBR, project number 18-012-90029.
- Akel’kina E. A. The Innovation of the Philosophical Christmas Story by F. M. Dostoevsky in the Structure of the “Diary of a Writer” and Its General Cultural Relevance at the Turn of the 19th – 20th Centuries. In: Dostoyevskiy i sovremennost’. Materialy ХIV Mezhdunarodnykh chteniy 1999 goda [Dostoevsky and the present. Materials of the XIV International Readings of 1999]. Staraya Russa, 1999, pp. 3–6.
- Borisova V. V. Genesis and Genre Originality of Small Prose by F. M. Dostoevsky. In: Dostoyevskiy i sovremennost’. Materialy XV Mezhdunarodnykh Starorusskikh chteniy 2000 goda [Dostoevsky and the Present. Materials of the XV International Readings in Staraya Russa 2000]. Staraya Russa, 2001, pp. 37–42.
- Denisova A. V. “The Boy at Christ on the Tree” by F. M. Dostoevsky and the Hagiography Tadition. In: Dostoyevskiy i sovremennost’. Materialy IX Mezhdunarodnykh Starorusskikh chteniy 1994 goda [Dostoevsky and the Present. Materials of the XV International Readings in Staraya Russa 1994]. Novgorod, 1995, pp. 81–90.
- Dostoyevskiy F. M. Poln. sobr. soch.: v 30 t. [Complete Works: in 30 Volumes]. Leningrad: Nauka Publ., Leningradskoye otdeleniye, 1972–1990, V. 22, 1981, 407 p.