Текст статьи
Роберт Ли Фрост, крупнейший американский поэт XX века, которого широкая часть аудитории долгое время воспринимала лишь как сельского поэта. В отечественном литературоведении лишь в эссе 1994 г. «О скорби и разуме» поэт И.А. Бродский, большой знаток творчества Роберта Фроста, нарушает эту традицию и показывает Р. Фроста как глубокого философа и психолога, который не боится приближаться к тайнам бытия, человеческого сознания и психики. [4]
Роберта Фроста соотносят с романтиками, находя в поэзии связь с лирикой У. Вордсворта, именуют трансценденталистов Р. У. Эмерсона и Г.Д. Торо «ангелами-покровителями» фростовского творчества [3, 39], находят приметы имажистской «вещности» в его произведениях [3, 38]. Всё это формирует уникальность поэзии Р. Фроста, а её религиозность дает возможность называть Р. Фроста поэтом-метафизиком. Подобное переосмысление творчества Р. Фроста актуально для современного литературоведения, и наша работа – попытка сделать шаг в этом направлении.
Задача нашей работы заключается в рассмотрении движения в пространстве в поэзии Р. Фроста. В отечественном и зарубежном литературоведении существует небольшое количество работ, авторы которых обращают внимание на организацию пространства в поэзии Р. Фроста. Среди отечественных исследователей можно назвать работу В.М. Толмачёва «Творчество Р. Фроста и его стихотворение “Зимним вечером у леса”» [3]. Среди зарубежных трудов обращают на себя внимание: «Robert Frost: The Work of Knowing» (Richard Poirier) [7], «The Poetry of Robert Frost: Constellations of Intention» (Reuben A. Brower) [5]. Но даже в этих исследованиях тема, интересующая нас, подробно не разработана, что и обуславливает новизну нашего анализа.
Философская лирика Роберта Фроста основана на мотивах, характерных для данного жанра, – это, прежде всего, мотивы «квест» и трансценденции (которая нередко достигается благодаря трансгрессии, т.е. нарушению привычных границ). Эти мотивы основаны на передвижении в и между пространствами, а также на пересечении границ между ними. В сборнике A Boy’s Will эти мотивы являются структурообразующими и смыслообразующими.
Сборник поэзии A Boy’s Will («Желания юности» или «Воля мальчика») является первым опубликованный сборником Роберта Фроста и состоит из 30 стихов, написанных в период с 1892 по 1912 г. Сборник был опубликован в Лондоне при содействии литературного критика и поэта Эзры Паунда. На материале этого сборника (издание 1964 года) мы попробуем определить, как реализуются мотивы «квест» и трансценденции в поэзии Роберта Фроста.
Частым структурообразующим мотивом в поэзии Р. Фроста становится мотив «квест». Е.А. Росстальная пишет следующее о понятии «квест»: «Английское слово quest, позаимствованное из французского языка, связано с рыцарским романом и означает путешествие рыцаря с целью добывания определённого объекта или совершения подвига.» [2, 197] Мотив «квест» реализуется через мотивы прогулок, поисках некоего сокровища, которые имеют сразу два плана изображения: физический и метафизический. В сборнике A Boy’s Will этот мотив реализуется в стихотворениях: Into My Own, Ghost House, A Late Walk, Waiting, A Dream Pang, The Vantage Point, Going for Water, The Demiurge's Laugh, Reluctance.
В этих стихотворениях лирический герой совершает прогулку в поисках чего-то, и весьма часто в ходе прогулки или путешествия происходит преображение субъекта: он проникает в самую глубину как внешнего, так и внутреннего мира, сама грань между этими мирами стирается.
Ярким примером реализации мотива «квест» является стихотворение Going for Water. Здесь реализуются все главные черты этого мотива: группа людей совершает путешествие в поисках сокровища – «we» идут на поиски ручья, они попадают в мистическое пространство – лес, встречают некое препятствие на своем пути – играют, прячась от луны, и наконец, находят сокровище – воду. Но это сокровище являет собой не просто воду, а является серебряным светом, что несет уже сакральные смыслы. Во-первых, превращение воды в серебряный свет сравнимо с чудом, а во-вторых, само слово «свет», которое противопоставляется «тьме», означает не только физическое явление, но и имеет коннотации божественного:
«A slender tinkling fall that made
Now drops that floated on the pool
Like pearls, and now a silver blade.» (6, 26).
Пространство, в которое погружаются герои, расширяется. Другими словами, из физического пространства мы постепенно входим в пространство метафизическое. Чаще всего созданию такого эффекта служит техника светотени, которая усиливает ощущение отсутствия грани между материальным и духовным. А то сокровище, которое находят герои, являет собой не часть физического мира (вода), а некое сакральное знание, сокровище метафизического пространства, которое выражено образом серебряного света.
Другими словами, в этих стихотворениях происходит путешествие в глубину своего «я», переход от пространства физического в метафизическое, которое отражено прогулкой или поисками чего-то в физическом пространстве.
Но так как для нахождения сокровищ при реализации мотива «квест» необходимо преодоление некоторых препятствий (они становятся взаимообуславливаемыми), в поэзии Р. Фроста таким «препятствием» становится мистическое темное пространство. Поэтому каждое путешествие в глубину своего «я» – это одновременно и путешествие в глубину материи, материального мира, мистического пространства (воссозданного в образах тьмы, леса, тумана, влаги).
В стихотворении The Demiurge's Laugh лирический герой намеренно пересекает границу мистического пространства в поисках демонического: «Though I knew what I hunted was no true god» (4, 35). Такое путешествие в темные глубины погружает читателя в некое инобытие, в метафизическое пространство, туда, где субъект может столкнуться с глубинами самого себя.
В стихотворении A Late Walk лирический герой тоже намеренно идет через мистическое пространство, которое уже выражено скошенным полем и дополняется образом увядших растений. Данное пространство выражает некий путь препятствий, преодоление которых должно быть вознаграждено. В этом стихотворении такой наградой становится последний цветок на этом поле – астра:
«By picking the faded blue
Of the last remaining aster flower
To carry again to you.» (6, 11).
Такое мистическое пространство можно сравнить с тернистым, запутанным пространством человеческого «я», где так трудно, но все же возможно найти какую-то ясность, которая, как и последний живой цветок в поле, воспринимается как награда.
Это погружение в медитативное состояние, в глубины своего «я», выраженные через образы прогулки по скошенному полю, реализованы и в стихотворении Waiting. Проходя по скошенному полю между стогов сена:
«What things for dream there are when specter-like,
Moving along tall haycocks lightly piled,
I enter alone upon the stubble field,
From which the laborers’ voices late have died,» (6, 20),
субъект погружается в новое метафизическое пространство, туда, где смерть и жизнь могут существовать одновременно и между их пространствами может возникать трансценденция. Данное пространство, куда герой совершает путешествие, моделируется засчет светотеневых мистических образов луны и теней. Лунный свет – неяркий, приглушенный, но все же свет. Лунное свечение не может осветить все, но при этом не наступает и полная темнота. Так создается пространство «на грани», там, где может сосуществовать свет и тьма, добро и зло, жизнь и смерть.
Поиски такого пространства, где между жизнью и смертью может возникать трансценденция, реализуется и в The Vantage Point. В поисках человечества субъект следует за образом света «Well I know where to hie me – in the dawn» (6, 24), погружаясь в новое метафизическое пространство жизни, которое смоделировано образами домов и могил людей, олицетворяющими взаимозависимость жизни и смерти.
Путешествие в тернии своего внутреннего пространства моделируются за счет блужданий по лесу/среди деревьев. А то, что этот мотив является важным в сборнике A Boy’s Will, объясняется и тем, что в первом стихотворении сборника, Into My Own, и в последнем, Reluctance, лирический герой, находясь среди деревьев, начинает свой путь в метафизическое пространство своего «я», которое наполнено образами неясности. В Reluctance новое пространство наполнено ощущением холода и смерти, а то сокровище, за которым совершает поход субъект и которое так и остается недостижимым, является ответом на вопрос «Куда?», олицетворяющий вечные вопросы о цели жизни:
«And the dead leaves lie huddled and still,
No longer blown hither and thither;
The last lone aster is gone;
The flowers of the witch-hazel wither;
The heart is still aching to seek,
But the feet question 'Whither?'» (6, 43).
Новой же наградой становится ощущение принятия конца и смертности, т.е. самой жизни, принятие трансценденции между этими понятиями.
В вышеупомянутых стихотворениях сборника A Boy’s Will мотив «квест» является структурообразующим, он выражен в поисках или прогулке героя в физическом пространстве. Такая прогулка в физическом пространстве однако погружает нас в новое метафизическое пространство, где герой продолжает свой путь в глубины своего «я», пытаясь найти сокровища – сакральные смыслы. Такой переход героя в метафизическое пространство возможен, когда герой в физическом мире переходит в темные, туманные, мистифицированные места, которые моделируются за счет образов леса, скошенного поля, туманности, тьмы.
Трансценденция пространств, стирание границ между ними характерны для большинства стихотворений сборника A Boy’s Will. Но переход в метафизическое пространство не всегда моделируется за счет прогулки субъекта в физическом пространстве. Часто такой переход возможен за счет трансценденции двух пространств, которые моделируются благодаря оппозиционным образам и без передвижений лирического героя в физическом пространстве.
Другими словами, субъект, находясь в физическом мире, наблюдает за тем, как грань между физическим и метафизическим стирается, и начинает погружаться в медитативное пространство: субъект и внешний мир становятся одним целым.
Однако преодоление границы между пространствами происходит не во всех стихотворениях сборника A Boy’s Will. Так в стихотворениях: Love and a Question, Storm Fear, Wind and Window Flower, Now Close the Windows, трансценденция между двумя противопоставленными пространствами (внутри и снаружи) не возникает, субъект не пересекает границу.
В стихотворении Love and a Question лирический герой стоит на пороге и хочет узнать незнакомца, впустить его в дом. Но при этом он думает о своей невесте и об их безопасности, боясь нарушить тепло дома новой таинственностью. Перед субъектом стоит выбор: оставить два пространства не пересеченными (пространство теплого дома и пространство темной, холодной улицы) или дать возможность мистическому, неизведанному, манящему, но и пугающему пространству соединиться со знакомым пространством дома:
«The bridegroom came forth into the porch
With ‘Let us look at the sky,
And question what of the night to be,
Stranger, you and I.’» (6, 9).
Такой исход может символизировать неготовность субъекта к погружению в метафизическое пространство, в глубины своего «я». А тем, что не дает герою совершить этот переход, является образ теплого дома и невесты, что отражает физический мир, знакомый и безопасный.
Подобное происходит и в стихотворении Storm Fear. Лирический герой переживает за свою семью «Two and a child» (6, 13), а пространство снаружи выглядит устрашающим, несущим смерть (такое ощущение создается благодаря образам темноты и сильного ветра). Однако это пространство зовет лирического героя, будто призывает стереть границы между «внутри» и «снаружи», расширяясь и преобладая над пространством внутри. Субъект осознает грядущее слияние пространств, однако его сущность привязана к образу физического мира образом семьи, и не дает оппозиции «субъект – объект» деконструироваться.
В стихотворениях Love and a Question, Storm Fear, Wind and Window Flower, Now Close the Windows «снаружи», отражающее пространство опасности и смерти за счет образов темноты, неясности, холода, сильного ветра, является одновременно и новым мистическим пространством – миром внутри субъекта; а пространство внутри дома отражает знакомый мир, который наполнен теплом, но одновременно являющийся и физическим пространством. В этих стихотворениях, хотя субъект и находится на грани их пересечении, трансценденции между этими пространствами нет (субъект не готов погрузиться в глубины своего «я»), хотя намек на пересечение границы пространств остается, а у читателя остается ощущение неясности и зыбкости оппозиций.
Ощущение зыбкости бинарной оппозиции «субъект – объект (внешний мир)», «физическое – метафизическое» присутствует в стихотворениях, где пространства все же сливаются, и субъект является свидетелем трансценденции оппозиционных пространств.
В сборнике A Boy’s Will в стихотворениях: My November Guest, Stars, To the Thawing Wind, A Prayer in Spring, Flower-Gathering, In a Vale, Mowing, Revelation, The Trial by Existence, Pan with Us, In Hardwood Groves, A Line-Storm Song, October, My Butterfly субъект не совершает прогулку в физическом мире, но при этом преодолевается граница между пространствами, физическое трансцендирует метафизическое.
В стихотворении In a Vale представлены два пространства: одно моделируется за счет образов дома и света «window light», «my room», другое – за счет образов тумана, ночи, таинственности. Постепенно свет затуманивается «That the stars were almost faded away» (6, 21), а пространство мистическое расширяется. Бинарная оппозиция деконструируется, все становится единым: «Where birds and flower were one and the same» (6, 21). Это новое пространство есть совокупность всего и это настраивает на философское восприятие окружающего.
Иногда в поэзии Р. Фроста слышен призыв к слиянию двух оппозитивных пространств. Так в стихотворении To the Thawing Wind лирический герой призывает теплый ветер принести весну и жизнь в мертвую, зимнюю природу:
«Come with rain, O loud Southwester!
Bring the singer, bring the nester,
Give the buried flower a dream;
Make the settled snowbank steam;
Find the brown beneath the white;» (6, 16).
Одновременно лирический герой призывает ветер ворваться в дом поэта, выдворить героя за пределы закрытого пространства, тем самым объединив пространство внутри и снаружи, зимы и весны, жизни и смерти.
Итак, в поэзии Роберта Фроста, переход из одного пространства в другое являет собой деконструкцию принятых оппозиций (субъект и объект/внешний мир) и становится смыслообразующим. Движение в пространстве, реализуемое благодаря мотиву «квест» и стиранию границ между пространствами (слиянию пространств), является погружением в новое метафизическое пространство и настраивает на философское восприятие поэзии.
В поэзии Роберта Фроста отражены важные пространствообразующие оппозиции, которые можно свести к оппозиции «внутри-снаружи». Эта оппозиция несет в себе дополнительные смыслы и отражает отношения человека и мира, духовного и физического, что соотносится с идеей Ю. Лотмана о вертикальной структуре мира [1, 268] и о передвижении в физическом пространстве как отражении передвижения в эстетическом пространстве [1]. А деконструкция этой оппозиции являет собой некое новое пространство, являющееся совокупностью этих противоположностей.
Литература (russian)
- Лотман Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. – М.: Искусство, 1970. – 384 с.
- Росстальная Е. А. Квест как сюжетная основа повестей Т. Янссон и сказок Дж. Р. Р. Толкиена / Е. А. Росстальная // Studia Culturae. – 2015. – №25. – С. 197–204.
- Толмачёв В.М. Творчество Р. Фроста и его стихотворение "Зимним вечером у леса" / В. М. Толмачёв // Вестник ПСТГУ. Серия 3: Филология. – 2009. – №18. – С. 34–55.
- Brodsky J. On Grief and Reason: Essays. / J. Brodsky — New York: Farrar, Straus & Giroux, 1995. – 504 p.
- Brower R. A. The Poetry of Robert Frost: Constellations of Intention. Front Cover / R. A. Brower. – Oxford University Press, 1963. – 246 p.
- Complete Poems of Robert Frost. New York, Chicago, San Francisco: Holt, Rinehart and Winston. – 1964. – 666 p.
- Poirier R. Robert Frost: The Work of Knowing : with a New Afterword. Front Cover / R. Poirier. – Stanford University Press, 1990. – 349 p.
Литература (english)
- Lotman YU. M. Struktura hudozhestvennogo teksta [The structure of artistic text]. Moscow, Iskusstvo Publ., 1970, 384 p. (In Russ.)
- Rosstal'naya E. A. Kvest Quest as a plot basis for T. Jansson's stories and J.R.R.Tolkien's fairy tales. In: Studia Culturae, 2015, no. 25, pp. 197–204. (In Russ.)
- Tolmachyov V.M. R. Frost's work and his poem "Stopping by Woods on a Snowy Evening". In: St. Tikhon's University Review. Series III: Philology, 2009, no. 18, pp. 34–55. (In Russ.)
- Brodsky J. On Grief and Reason: Essays. New York: Farrar, Straus & Giroux Publ., 1995, 504 p.
- Brower R. A. The Poetry of Robert Frost: Constellations of Intention. Front Cover Oxford University Press, 1963, 246 p.
- Complete Poems of Robert Frost. New York, Chicago, San Francisco: Holt, Rinehart and Winston Publ., 1964, 666 p.
- Poirier R. Robert Frost: The Work of Knowing : with a New Afterword. Front Cover. Stanford University Press, 1990, 349 p.