Kosheleva M. “Syntactic functions of the instructive of II infinitive in the Veps language”, Филологические исследования. 12, (2020): DOI: 10.15393/j100.art.2020.3783

THE PHILOLOGICAL RESEARCH

Syntactic functions of the instructive of II infinitive in the Veps language

Текст статьи

Вепсский язык, имея относительно новую традицию письменного или как его называют, литературного языка, хорошо сохранил свои говоры, анализируя которые и сравнивая с письменным языком, можно проследить историю тех или иных грамматических единиц. Инструктивная форма II инфинитива в вепсском языке не является исключением. Материалом для статьи послужили диалектные тексты из образцов вепсской речи, собранных и изданных в разные годы финскими и отечественными учёными [1, 13, 11, 8]. Для поиска примеров из литературного языка использовались художественные произведения вепсских поэтов и писателей, переводные литературные и священные тексты, а также публицистические тексты из вепсскоязычной газеты Kodima.

Форма II инфинитива в прибалтийско-финских языках является именной формой глагола, что означает наличие у неё признаков сразу двух частей речи – глагола и имени. Глагольная суть выражена в самой форме II инфинитива. Характеристики имени, в свою очередь, представлены возможностью склонения по падежам: инессив и эссив-инструктив.

В грамматике вепсского языка падежи эссив и инструктив, которые рассматриваются в других прибалтийско-финских языках (например, в финском) как самостоятельные полноценные падежи, объединены в один эссив-инструктив, поскольку совпали по форме и имеют единое окончание -n. При этом он, так или иначе, включает в себя оба значения, как эссивное, так и инструктивное [2, 89], из которых в образовании обсуждаемой формы II инфинитива востребованы инструктивные.

 

Грамматическая форма II инфинитива в падеже эссива-инструктива в вепсском языке образуется с помощью показателя -n, который присоединяется к инфинитивному суффиксу -de / -te: joksta > jokst + en > joksten ‘бегом’, pajatada > pajatad + en > pajataden ‘напеваючи’.

Синтаксическая функция II инфинитива формы эссива-инструктива соответствует непосредственно самой падежной форме, то есть указывает на образ действия, отвечая на вопрос «как?», «каким образом?». Далее, в нашем случае целесообразно называть данную форму инструктивной, так как из двух падежей (эссив и инструктив) именно инструктив в вепсском языке отвечает на вопрос «каким образом?».

С синтаксической точки зрения с помощью формы II инфинитива образуются адвербиальные конструкции, которые подчинены глагольному сказуемому в предложении.

Стоит отметить, что инструктивная форма II инфинитива в языке вепсов не является продуктивной: по сравнению с инессивной формой она редка и в говорах, и в современном литературном языке. В предложении она выполняет атрибутивную функцию, а точнее функцию обстоятельства образа действия и выступает в тесной связи с финитным глаголом, характеризуя образ действия, выражаемого им: Kondi kuzhe libub pöruden ‘Медведь забирается на ель, вращаясь’ [11, 132]; Hö ajoobad josten ‘Они ехали бегом’ [11, 249]; Nagrden sanut ka ī tšoma ‘Если, смеясь, скажешь, это не хорошо’ [11, 492];

По сравнению с инессивной формой II инфинитива форма инструктива находится в более тесной связи с финитным глаголом, так как оба действия непосредственно связаны друг с другом [5, 154]. В инессивной форме II инфинитива основной финитный и инфинитный глаголы связаны только временем выражаемого ими действия. В инструктивной форме действие финитного глагола зависит от действия инфинитного, который указывает на то, как оно выполняется: Hö küzuiba tatal käzil ozutaden ‘Они спрашивали у отца, показывая руками’ (213)[1]. Действие инфинитива всегда происходит одновременно с действием основного глагола (сказуемого).

Анализ примеров показывает, что обоими глаголами всегда управляет один субъект. В источниках не встречались конструкции, где основным глаголом и II инфинитивом управляют разные субъекты, как, например, это встречается в родственном финском языке: hän katsoi silmät loistaen ‘он смотрел с сияющими глазами’.

Несмотря на непродуктивность инструктивной формы II инфинитива в вепсском языке, данные инфинитные конструкции можно разделить на 3 группы:

1)    Наиболее распространенная группа инфинитных конструкций

образуется сочетанием финитного и инфинитного глагола, которые описывают одно / идентичное действие – как правило, движение, например: tuli hüpten ‘пришел прыгая’, mäni joksten ‘ушел бегом’. Нередко инфинитный глагол имеет ономатическую, коллоративную природу: Jaugan lujas kibišti i hän rambitaden tuli kodihe ‘Нога очень болела, и он, хромая пришёл домой’ [3, 183]. Например, в родственном финском языке в число пяти наиболее употребляемых фреквентативных финитных глаголов, с которыми употребляется II инфинитив, входят глаголы движения tulla ‘прийти’, mennä ‘уйти’, kulkea ‘передвигаться’, kävellä ‘гулять’, olla ‘быть’. В свою очередь, пять наиболее употребительных инфинитивов в таких конструкциях – это kävellen, käyden, joutuen, juosten, hypäten [6, 132].

В ходе анализа вепсских источников наиболее частыми оказались конструкции типа: финитный глагол движения + инструктивная форма II инфинитива joksta ‘бежать’. Наибольшее число таких конструкций встретилось в вепсском переводе Нового Завета: Konz hö läksiba venehespäi, rahvaz sid’-žo nägišti, ken tuli, i joksten veiba necen vestin kaikjale ‘Когда они вышли из лодки, народ тут-же увидел, кто пришёл, и бегом понесли эту новость всем’ (95); Konz Iisus läksi matkha, üks’ mez’ tuli joksten ‘Когда Иисус отправился в путь, один человек пришел бегом (105); Petr läksi joksten kaumale ‘Пётр отправился бегом на могилу’ (206)[2].

 

2)    Следующую группу образуют конструкции, в которых II инфинитив

характеризуется как «инфинитив дополнительного действия». Иначе говоря, при одном субъекте присутствует два разных процесса: см. фин. tuli itkien ‘пришёл, плача’, syö irvistellen ’ест, скривившись’, meni huutaen ‘шёл, крича’, lähti kiroten ’ушёл, ругаясь’. Нередко в таких конструкциях форма II инфинитива обозначает ментальные или речевые действия. На фоне первой группы вторая имеет меньшее бытование [6, 134]. Jänišaine lämbitase hüpten ‘Зайчик греется, прыгая’;[3] Tarbis sanuda jasnas, ī vedaden ‘Нужно говорить ясно, не утаивая’; No nügüd’ kaik vajehtase, - sanui tatoi maihutaden kädel ‘Но теперь всё меняется, - сказал отец, махнув рукой’ (14)[4]. Algat sudigoi pälpäi kacten, a sudigat oiktal sudal ‘Не судите смотря сверху, а судите на праведном суде’ (28)[5];

 

3)    Отдельно стоит выделить конструкцию типа söden söba ‘(они) едят и

едят’, букв. ‘поедом едят’, в которой выступает инструктивная форма II инфинитива: Koir hänen söden söb kondjan ‘А его собака поедом ест медведя’ [1, 209].

В данной конструкции один и тот же глагол выступает как в качестве главного финитного глагола, так и второстепенного инфинитного, в результате чего происходит усиление значения основного глагола. Рассмотрим примеры: Kantten pert’he kandet’he, mamš tanhale langez’ ‘Несли, несли в дом, старуха в погреб упала’, Pakitšejad leibān jokseten joksetas ‘Просящие хлеба бегают и бегают’, Mänktem mängub, lehm se ‘Корова-то мычит и мычит’ и т.д. [9, 493].

Подобные конструкции можно встретить и в переводе Нового Завета на вепсский язык, особенно часто встречается форма II инфинитива глаголов, выражающих чувства: kacta ‘смотреть’, kulda ‘слышать’, nähta ‘видеть’: Tö kulden kulet, no et el’gekoi, kacten kacut, no et nähkoi ‘Слухом услышите - и не уразумеете, и глазами смотреть будете - и не увидите’ (31)[6].

По сведениям информантов (устное сообщение Зайцевой Н.Г.) данная конструкция часто употребляется в живой диалектной речи, причём глаголы могут встречаться абсолютно разные: varastaden varastan ‘жду не дождусь’, poimden poimin ‘собираю, не могу собрать’, и используется для усиления значения основного финитного глагола. Не исключено, что на возникновение данной вепсской конструкции повлиял русский язык, в котором употребительны такие выражения как лежмя лежать ‘лежать долго, не вставая’, диал. едмя едят ‘поедом едят’, бегом бежать ‘очень быстро бежать’, криком кричать ‘громко кричать’.

Показательно, что подобная семантика интенсивности, повторяемости действия известна и в других прибалтийско-финских языках, однако выражается другой конструкцией. Например, в финском языке используется адессивная форма III инфинитива: heittämällä heittää ‘бросая бросает’, juoksemalla juoksee ‘бегая бежит’ и т.д. [10, 116-118], а конструкция, аналогичная вепсской, не получила распространения. Причина может крыться в том, что в диахронном плане в финском языке растет использование инструментального адессива, который стремится заместить инструктив [7, 72-77], т.е. модель, аналогичная вепсской, могла быть утрачена финскими говорами.

Нужно сказать, что адессивная форма III инфинитива встречается и в вепсском языке, однако очень редко [3, 185]. Глагол в этой форме тоже указывает на образ действия, отвечая на вопрос «как?»: Pajatamal ka, kac, kut hotkas rad sirdäse ‘Смотри-ка, как с песней (напевая) работа быстро двигается’; Vaiše sanumal last ed openda, pidab ozutamal opeta ‘Только говоря ребёнка не научишь, нужно больше показывая учить’ [3, 185].

Сопоставительный анализ инструктивной формы II инфинитива, и адессивной формы III инфинитива на финском диалектном материале показал, что являясь в целом семантически идентичными, они все же демонстрируют минимальную семантическую дифференциацию, которая может быть обозначена  как образ (keino) и способ (tapa) действия [12, 113].

На вепсском материале эта разница еще неуловимее, поскольку обе формы здесь не являются продуктивными. Можно, тем не менее констатировать, что инструктивная форма и в диалектных источниках, и в литературном языке более фреквентативна, чем адессивная. Тенденция в вепсском, таким образом, противоположна финскому: в финском адессивная форма III инфинитива отодвинула инструктив II инфинитива, в вепсском же, наоборот, вторая форма практически вытеснила первую.

 

Говоря об инструктивной форме II инфинитива стоит упомянуть о том, что встречаются случаи преобразования ее в наречие образа действия (epämääräinen adverbi) [9, 249], другими словами, в некоторых наречиях можно увидеть следы формы II инфинитива без окончания, например hebo jokseb hüpete (< hypiten) ‘лошадь бежит трусцой’, göksti (< göksten) embei ajada ‘бегом нельзя ехать’, joksimai vaikte (мы бежали медленно/тихо). В последнем примере наречие vaikti / vaitti ‘тихо / медленно’ восходит к исторической форме II инфинитива-инструктива – *vaikten (ср. vaikastuda ‘замолчать’). Подобный процесс лексикализации инструктивной формы II инфинитива происходил и в родственных языках, ср. фин. yllättäen ‘неожиданно’, vuorotellen ‘по очереди’, suoraan sanoen ‘откровенно (букв. прямо) говоря’, alkaen ‘начиная’и др., которые, в отличие от вепсского, сохранили конечный -n. 

В литературной норме вепсского языка, представленной в современных художественных, периодических и переводных текстах, для выражения обстоятельства образа действия можно встретить не инструктивную, а инессивную форму II инфинитива, которая образуется с помощью падежного показателя инессива -s: kundelta > kundeltes ‘слушая’, poimda > poimdes ‘собирая’. Например:

Iče Nina Grigorjevna starinoiči, miše kactes Kalevala-eposaha hän amu jo tahtoi tehta miččen-se vepsläižen eposan ‘Сама Нина Григорьевна рассказала, что, смотря на эпос Калевала, она давно уже хотела создать вепсский эпос’; Ei ole muga äi materialoid, kävutades miččid voiži tehta Kalevalaha pojavad eposad ‘Нет так много материалов, используя которые можно было бы создать эпос, похожий на эпос «Калевала» ’;[7]

Nikolai kiti pämest rados, jonoštades, miše neciš aigas region sabusti hüvid satusid ‘Николай поблагодарил директора за работу, подчёркивая, что за это время регион добился хороших результатов’;[8]

Nagrdes hän ištuti mindai ühtele kombule ‘Смеясь, он посадил меня на одно колено’ (13);[9]

Но это не является исключительным правилом, инструктивные формы также встречаются:

Pajataden da kargaiten hö ozutiba ičeze kul’turad ‘Песнями и танцами (пев и танцевав) они показали свою культуру’; Tobjimalaz ”kruugad” vedetihe pajataden ‘Обычно «кругу» вели напевая’.[10]

Здесь, определенно, сыграло свою роль влияние русского языка, в котором существует конструкция деепричастного оборота, эквивалентного конструкции II инфинитива в вепсском языке. Деепричастие в русском языке подобно прибалтийско-финской форме II инфинитива выполняет адвербиальную функцию, отвечая на вопрос «что делая?». Причём также, как и инфинитная конструкция в прибалтийско-финских языках, оно может исполнять в предложении роль обстоятельства образа действия, отвечая на вопрос «каким образом?» (инструктивная форма II инфинитива) и обстоятельства времени, отвечая на вопрос «когда?», «во время чего?» (инессивная форма II инфинитива). Но в обоих случаях форма деепричастия будет одинаковой, ср. Дым, окутывая дома, поднимался вверх (каким образом? – Окутывая дома) и Я делаю пометки, читая книгу (когда? – Читая книгу).

 

Подводя итог, нужно ещё раз подчеркнуть, что форма эссива-инструктива II инфинитива в вепсском языке является менее продуктивной по сравнению с инессивной формой, на что указывает проведённый анализ диалектных и литературных источников. Тем не менее, данная форма сохранилась как в вепсских диалектах, так и в письменном языке.

Форма эссива-инструктива является типичной прибалтийско-финской формой; она эквивалентна деепричастной форме глагола в русском языке, что оказывает на говорящих на вепсском языке определенное влияние. В силу того, что пишущие на вепсском языке являются также и носителями русского языка, в современной литературной норме можно встретить параллельное использование обеих форм: инессивной и инструктивной. Для сохранения прибалтийско-финских черт в форме II инфинитива и облегчения обучения вепсскому языку целесообразным будет провести более четкое разделение этих двух падежных форм.

Литература (russian)

1. Зайцева М.И., Муллонен М.И. Образцы вепсской речи / АН СССР, Карел. филиал. Ленинград: Наука, 1969. 295 с.
2. Зайцева М.И. Грамматика вепсского языка. (Фонетика и морфология). Ленинград: Наука, 1981. 361 с.
3. Зайцева Н.Г. Грамматика вепсского языка (II. Словоизменительные и именные категории глагола; неизменяемые части речи). Учебное пособие. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2000. 232 c.
4. Зайцева Н. Г. Вепсский глагол: Сравнительно-сопоставительное исследование. Петрозаводск: Периодика, 2001. 288 с.
5. Grünthal R. Vepsän kielioppi. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 2015. 350 s.
6. Hamunen M. Juosten vai juoksemalla? Infiniittisten ten- ja malla-rakenteiden semantiikkaa ja murrejakaumaa. Helsinki: Sananjalka, 2017. S. 125–153. 
7. Huumo T. Lokatiivit lauseen semanttisessa tulkinnassa. Ajan, omistajan, paikan ja tilan adverbiaalien keskinäiset suhteet suomen kielessä / Turun yliopiston suomalaisen ja yleisen kielitieteen laitoksen julkaisuja. Turku, 1997.
8. Kettunen L. Näytteitä etelävepsästä. Helsinki: SKS, 1926. 146 s.
9. Kettunen L. Vepsän murteiden lauseopillinen tutkimus / L. Kettunen. Helsinki: SKS, 1943. 576 s.
10. Räsänen M. Päivä päivältä enemmän ja enemmän. Suomen toistokonstruktioita / Suomen kielen, suomalais-ugrilaisten ja pohjoismaisten kielten ja kirjallisuuksien laitos. Helsingin yliopisto. Helsinki: Yliopistopaino, 2010. 237 s.
11. Setälä E., Kala J. Näytteitä äänis- ja keskivepsän murteista. Helsinki: SUS, 1951. 483 s.
12. Siro P. Suomen kielen lauseoppi. Helsinki: Tietosanakirja Oy, 1964. 167 s.
13. Sovijärvi A., Peltola R. Äänisvepsän näytteitä. Helsinki: SUS, 1982. 171 s.
14. Zaitseva M. Vepsän kielen lauseoppia / M. Zaiceva. - Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 2001. - 150 s.