Turkina A., Pashkova T. “LANGUAGE IMAGE OF ATTITUDE TO WORK IN THE DIALECT OF THE KARELIAN LANGUAGE (ON THE EXAMPLE OF LAZY PERSON)”, Филологические исследования. 12, (2020): DOI: 10.15393/j100.art.2020.3786

THE PHILOLOGICAL RESEARCH

LANGUAGE IMAGE OF ATTITUDE TO WORK IN THE DIALECT OF THE KARELIAN LANGUAGE (ON THE EXAMPLE OF LAZY PERSON)

Текст статьи

Работа всегда являлась неотъемлемой частью жизни крестьянина, что нашло свое отражение в языке. Посредством труда человек обеспечивал себя всем необходимым, поэтому отношение к нему было самым серьезным. Конечно, при таких взглядах, не желавшие трудиться люди, вызывали негативные эмоции и даже изумление у окружающих, что сразу же отображалось в речи.

Языковой образ ленивого уже привлекал внимание исследователей. На материале русского языка к исследованию образа ленивого обращались И. Б. Левонтина, А. Д. Шмелев и А. А. Зализняк [2]. На примере английского, немецкого и чеченского языков данную проблематику затрагивала С. М. Юсупова [8, 127]. С точки зрения прибалтийско-финской языковой картины мира отношение к труду рассматривали И.И. Муллонен и Т.В. Пашкова [3], однако это исследованиебыло посвящено рассмотрению семантического поля для антипода ленивого – усердного. Таким образом тема языкового портрета ленивого в прибалтийско-финских языках еще недостаточно изучена. Целью нашего исследования является рассмотреть наименования ленивого в диалектах карельского языка.

Материалом для исследованияпослужила лексика различных диалектов карельского языка, обладающая семантикой, выражающей понятие ленивого. Подбор материала производили методом сплошной выборки.

Методологической базой настоящего исследования послужили методологические подходы Э.Копонена, рассматривающего диссертацию профессора Л.Хакулинена под углом собственной теории. Если подход Л. Хакулинена предлагает исследовать этимологические гнезда, анализируя то, как они развивались семантически, то Э. Копонен, частично соглашаясь с профессором, рассматривает в первую очередь чувственную составляющую в исследовании слова. Например, слово дождь рассматривается с позиции того, что мы ощущаем его как нечто влажное, а воспринимаем на слух как нечто шумное, сравнивая его с просыпанным зерном [10, 520].

Некоторые идеи этого анализа подойдут для нашего исследования, однако мы бы хотели уделить внимание и семантическому полю слов, исследуя их вторичные номинации, которые дадут нам более четкое понимание о причинах выбора конкретной лексемы для номинации ленивого человека.

Юсупова С.М.[8, 125], исследуя семантическое поле слова труд, предлагает использовать семантический метод, но также применяет и мотивационный подход, находя вторичные номинации.

Такого же метода придерживаются исследователи Муллонен И.И. и Пашкова Т.В. в своей статье [3, 215], близкой по тематике к данной. Таким образом, мы остановимся на том, что именно этот метод будет наиболее актуален и универсален для нашего исследования.

Начать стоит с основного, общего для всех наречий слова laiska, laiška, lašku. Данная лексема является наиболее распространенной во всех трех наречиях, и служит для именования лодыря. Для выражения негативного отношения к лентяю могли добавляться «усиливающие» лексемы, например, laiškakoira – ленивый пёс (юшк.), laškukondii – ленивый медведь (ктз), laškumatikku – ленивый налим(вдл), laškuLauri - лентяй Лаури (ктж), verinelašku – кровавый лентяй, laiskapužu – ленивый туес (држ), laiskašuoni – ленивая жила (зшк).

Стоит отметить, что сразу три понятия содержат в себе наименования животных, что является н еслучайным. Животный мир занимал важную нишу в мировоззрении прибалто-финнов, и каждому зверю эти народы предавали большое значение. Приведенные примеры иллюстрируют исключительно отрицательные качества указанных животных, как например laiškakoira. Согласно И. Ю. Винокуровой [1, 334], в представлении вепсов – родственного карелам народа – собака — это существо нечистое, поганое, так как питается отбросами и падалью. Учитывая, что карелы и вепсы тесно контактировали, проживая на одной территории, то карелы могли перенять эти представления.

Среди приведенных наиболее интересен пример, содержащий в себе лексему matikku – налим. Относительно налима у карелов существовало несколько негативных поверий. Так, например, беременной женщине нельзя было есть налимьи головы, иначе, согласно поверью, рожденные дети будут сопливыми. Кроме того, как в вепсской, так и в карельской культуре имелась прочно закрепившаяся вторичная номинация слова matikku – так характеризовали хитрого, изворотливого человека [1, 215]. Таким образом, laškumatikku создает образ умело избегающего работы человека.

Достаточно сложно дать точное объяснение тому, почему в анималистическом ряду присутствует медведь. Трепетное отношение к этому зверю было характерно для всех прибалтийско-финских народов и, как правило, с ним ассоциировали силу, величие, мощь, так как со времен язычества он считался прародителем человека [1, 106]. В связи с этим точное объяснение появления этого анимализма в негативной коннотации представляется весьма сложным. Есть два достоверных факта отрицательной окраски медведя, которыми можно аргументировать данный выбор. Как известно, медведь был не только прародителем, но и опасным животным, который мог погубить домашний скот или разорить амбар с запасами на зиму [1,108]. На основании этих сведений напрашивается ассоциация ленивого человека, который только лишь потребляет продукты, но пользы не приносит.

Вторая вариация пояснения данной вторичной номинации заключается в стандартном цикле жизни данного животного, а именно в том, что большую часть года медведь находится в спячке. Вполне обоснованно можно предположить, что эту часть медвежьей жизни карелы ассоциировали с лентяем, который постоянно лежит или спит.

Verinelašku и laškušuoni на первый взгляд могут показаться близкими по смыслу, так как оба выражения затрагивают составляющие кровеносной системы, однако это не совсем так. В данном случае лексема verine, если обратиться к KKS, имеет вторичную номинацию очень. Таким образом verinelašku при переводе будет иметь коннотацию очень/невероятно ленивый [10, 554]. Данную усилительную вторичную номинацию, можно объяснить следующим образом: крови в карельской культуре придавалось большое значение. Так, по словам Пашковой Т.В. причиной многих заболеваний считалась именно «плохая» кровь [4, 426]. Соответственно «хорошая», здоровая кровь была важна. Предположительно отсюда пошла еще одна вторичная номинация suuri, kova – большой, крепкий.

В свою очередь laškušuoni [9, 7]имеет вполне логичную трактовку. Считалось, что у ленивого человека есть отдельная жила, которая и мешает ему трудиться.

Теперь хотелось бы обратиться к другим наименованиям, не содержащим в себе лексемы laiska/lašku, которая прямо указывает на качество человека.

В ходе сбора языкового материала, мы выделили и объединили в группы лексемы, вторичная номинация которых указывает на конкретные качества ленивого человека. В представленной таблице указаны понятия, которые входят в семантическое поле понятия ленивого:

Ленивый – толстый, медлительный	Ленивый - бездельник	Ленивый - глупый	Ленивый - неопрятный
Sangeipiä Järeipiä Lönt’t’i	Veltto Lorvi Joutio Rannan juoksia Bril’l’in	Päntiško Tahkopiä Lorppi	Rytky Rötky

 

Данная классификация выведена в результате анализа образования каждой лексемы.

Лексические единицыsangeipiäи järeipiä имеют схожую негативную коннотацию, букв. толстая голова. Однако, Г.Н. Макаров указывает на их отличие: järeipiä ­- бранное слово, однако оно имеет идентичное лексеме sangeipiä значение [5, 112, 326].

Если говорить о лексеме lönt’t’i (онд), то можно обратить внимание на глагол löntit’a, который помимо значения лениться имеет также вторичную, красочную коннотацию медленно двигаться, что дает нам довольно четкое представление о lönt’t’i как о довольно медлительном человеке.

Следующей в таблице идет группа лексем, характеризующих ленивого человека как бездельника.

Veltto довольно типичная и распространенная лексема с давно закрепившейся коннотацией именно ленивого человека. Именно в этом значении ее можно встретить как в карельском, так и в финском языках. Однако, если обратитьсяк этимологическому словарю Suomensanojenalkuperä [13,424], то можно обнаружить, что изначально это была лишь вторичная номинация, а вот первичное значение слова - веселый, непринужденный. Таким образом семантическое поле слова ленивый расширяется.

Следующая по порядку лексема lorvi так же имеет дескриптивную коннотацию бездельник, так как предлагаемая форма глагола lorvailla, согласно словарю, означает именно бездельничать, ничего не делать. Кроме того, SSA предлагает намк сравнению лексему lorppi, имеющую значение не только ленивого, но и глупого [12, 94]. Мы занесли ее в другую группу нашей классификации, однако стоит отметить схожесть этих слов. Можно предположить, что в языковой картине мира карел безделье приравнивалось к глупости, что вполне обоснованно, учитывая практическую необходимость труда при подготовке к зимнему периоду.

Обратимся к лексеме joutio, образованной посредством девербального суффикса от глагола jouttaa – иметь время. Таким образом можно сделать вывод, что ленивый, в понимании карел, это человек, у которого есть время на безделье.

Схожий вывод можно сделать и о следующем устойчивом выражении rannanjuoksia (зшк). В буквальном переводе оно обозначает бегуна вдоль берега, но фразеологический словарь дает нам значение именно бездельника. На основании этого можно предположить, что имеется в виду человек, который вместо труда занимается бесполезными делами.

Завершает указанную группу лексема, точную коннотацию которой определить очень сложно. Согласно данным фразеологического словаря [7, 18], bril’l’in является дескриптивным словом неизвестного значения, имеющим негативную окраску. Однако, если обратить внимание на приведенные примеры bril’l’in neel’et’ää, eikehattuaruaduan’imidä - ~ они живут, не хотят ничего делать; joudavurist’ikanzubril’l’inpanou – человек без дела, живет беззаботно, можно предположить, что это слово так или иначе связано с негативным описанием безделья.

Следующие лексемы семантического поля объединены в группу и характеризуют лентяя как глупого человека.

Первой в этой группе идет лексема päntiško и уже в качестве первичной номинации, согласно словарю Г.Н. Макарова [5, 294], имеет бранное значение ленивого. Слово образовано при помощи уменьшительно-ласкательного суффикса –iško,от лексемы päntiкоторая, в свою очередь, означает недалёкого мужчину. Таким образом при помощи суффикса может высказываться снисхождение к ленивому, а потому недалекому человеку.

Далее представленная лексемаtahkopiä требует в будущем дополнительного исследования. На данный момент наша гипотеза о том, что помимо первичной номинации ленивого, как указано в словаре Г.Н. Макарова [5, 372], существует еще и вторичная – глупого, основывается на том, что в финском языке tahkopääпри характеристике человека имеет только коннотацию глупого.Вторичная номинация этого слова требует дополнительного исследования.

Лексема lorppi,как уже было указано ранее, было предложено в качестве сравнения к уже упомянутой лексеме lorvi. Согласно словарной статье SSA первичной коннотацией является laiskuri– лентяй, а вот вторичной – tyhmyri– глупец [12, 94]. Таким образом, не подлежит сомнению, что lorppi – характеризует лентяя как глупого человека.

Завершает нашу классификацию на основе вторичных номинаций группа слов, характеризующих лентяя, как неопрятного человека. На первый взгляд может показаться, что это два достаточно близких по произношению слова и их образование, возможно, произошло от одного и того же корня, однако это не так.

Rytky(клв)было зафиксировано в словаре собственно-карельских говоров Карелии [6, 535]. Лентяй здесь лишь вторичная номинация, а вот первичной номинацией является рвань, обноски. Таким образом ленивый человек характеризуется неопрятностью своей одежды.

Вторая близкая по смыслу лексема rötkyбыла обнаруженав словарях как собственно-карельских говоров, так и ливвиковского наречия [5, 323]. Здесь лентяй тоже является вторичной номинацией, однако в упомянутых словарях указывается и значение неаккуратного человека [6, 540].

Данная таблица наиболее точно преподносит семантическое поле ленивого в языковой картине мира карел.

В результате проведенного исследования становится возможным составить языковой портрет ленивого в мировоззрении карел. Лентяй, очевидно, имеет в основном негативную коннотацию. Как правило это полный, медлительный, неопрятный человек,не отличающийся умом и не занимающийся никаким делом.

Итак, нам удалось выделить несколько устоявшихся вторичных номинаций и распределить их по четырем смысловым группам, определяющим семантическое поле слова ленивый в диалектах карельского языка. Помимо этого,были выделены словосочетания и сложные слова, содержащие в себе непосредственно слово ленивый, а также примыкающие к нему другие лексемы, придающие усиление или дающие более точную характеристику. В данной статье нами была изложена лишь небольшая часть собранного материала. Таким образом, проведя данное исследование мы смогли установить несколько вторичных номинаций ленивого в диалектах карельского языка и подготовили базу для последующих научных изысканий.

Литература (russian)

1. Винокурова, И. Ю. Животные в традиционном мировоззрении вепсов : (опыт реконструкции) / И. Ю. Винокурова ; Кар. науч. центр РАН, Ин-т языка, лит. и ист. — Петрозаводск : Издательство ПетрГУ, 2006. — 447 с.
2. Зализняк А.А.Ключевые идеи русской языковой картины мира[Электронный ресурс]: Лингвотек / А.А. Зализняк. — Электрон.ст. — Москва. — URL:https://lingvotech.com/zaliznyak(25.09.2020)
3. Муллонен И.И. Семантическая модель «Усердный» в прибалтийско-финских языках / И.И. Муллонен, Т.В. Пашкова // Ежегодники финно-угорских исследований.  ̶  2020.   ̶   С. 214 ̶ 221.
4. Пашкова, Т.В. Кровопускание в традиционной карельской медицине / Т.В. Пашкова // Роль науки в решении проблем страны и региона.—  2016.—  С. 426 ̶ 428.
5. Словарь карельского языка : (ливвиковский диалект), около 20 тыс. слов / Карел. науч. центр Акад. наук СССР, Ин-т языка, лит. и истории ; сост. Г. Н. Макаров. —Петрозаводск : Карелия, 1990. — 495 с.
6. Федотова, В. П. Словарь собственно-карельских говоров Карелии : [около 22 тыс. слов. ст.] / В. П. Федотова, Т. П. Бойко ; Учреждение Рос. акад. наук Ин-т яз., лит. и истории Карел. науч. центра Рос. акад. наук. —Петрозаводск : [б. и.], 2009. (Ижевск :КнигоГрад. — 349 с.
7. Федотова, В. П. Фразеологический словарь карельского языка / В.П. Федотова ; Карел. науч. центр РАН. Ин-т языка, лит. и истории ; [ред. ливвик. текстов Т. П. Бойко ; отв. ред. А. С. Степанова]. —Петрозаводск : Карелия, 2000. - 260 с.
8. Юсупова, С.М. Концептуализация труда в идиомах (на материале английского, немецкого, русского и чеченского языков / С.М. Юсупова // Вопросы когнитивной лингвистики.—  2011.—  С. 124 ̶ 128.
9. Karjalan kielen sanakirja, Osa 3, L - N / [toim.: Raija Koponen, Marja Lehtinen, Laila Rissanen]. - Helsinki : Suomalais-ugrilainen Seura, 1983. - 584 s.
10. Karjalan kielen sanakirja, Osa 6, T - Ö / [toim.: Raija Koponen, Marja Torikka, Leena Joki]. —Helsinki : Suomalais-ugrilainen Seura, 2005. — 782 s.
11. Koponen E. Itämerensuomalaisten kielten meteorologisen sanaston etymologiaa Lauri Hakulisen väitöskirjan aineiston valossa — Virittäjä, 1999, nu. 4, s. 506–530.
12. Suomen sanojen alkupera : Etymologinen sanakirja / Paatoim.E.Itkonen ; SKS,Kotimaisten Kielten Tutkimuskeskus, Osa 2., L-P. - Helsinki, 1995. - 470s.
13. Suomen sanojen alkuperä : Etymologinen sanakirja / Suomalaisen Kirjallisuuden Seura ; Päätoim. U.-M. Kulonen, Osa 3, R - Ö. —Helsinki : SKS : Kotimaisten Kielten Tutkimuskeskus, 2000. — 503 s.

Литература (english)

1. Vinokurova, I. YU. Zhivotnyye v traditsionnommirovozzreniivepsov: (opytrekonstruktsii) / I. YU. Vinokurova; Kar. nauch. tsentr RAN, In-t yazyka, lit. iist. Petrozavodsk: Izdatel'stvoPetrGU, 2006. 447p. InRussian
2. Zaliznyak A.A. Klyuchevyyeideirusskoyyazykovoykartinymira. Lingvotek. Moscow. URL: https://lingvotech.com/zaliznyak (25.09.2020) In Russian.
3. Mullonen I.I. Semanticheskaya model' «Userdnyy» v pribaltiysko-finskikhyazykakh. I.I. Mullonen, T.V. Pashkova // Yezhegodnikifinno-ugorskikhissledovaniy. 2020.P. 214 ̶ 221.In Russian.
4. Pashkova, T.V. Krovopuskaniye v traditsionnoykarel'skoymeditsine. Rol' nauki v reshenii problem stranyiregiona. 2016. P. 426 ̶ 428.
5. Slovar' karel'skogoyazyka: (livvikovskiy dialekt), okolo 20 tys. Rub. slov / Karel. nauch. tsentr Akad. nauk SSSR, In-t yazyka, lit. i istorii; sost. G. N. Makarov. Petrozavodsk: Kareliya, 1990. 495 p.
6. Fedotova, V. P. Slovar' sobstvenno-karel'skikhgovorovKarelii: [okolo 22 tys. slov. st.] / V. P. Fedotova, T. P. Boyko; UchrezhdeniyeRos. akad. naukIn-t yaz., lit. i istoriiKarel. nauch. tsentraRos. akad. nauk. Petrozavodsk: [b. i.] 2009. (Izhevsk: KnigoGrad. 349 p.
7. Fedotova, V. P. Frazeologicheskiyslovar' karel'skogoyazyka.Karel. nauch. tsentrRAN. In-tyazyka, lit. iistorii; [red. livvik. tekstovT. P. Boyko; otv. red. A. S. Stepanova]. Petrozavodsk: Kareliya. 2000. 260p.
8. Yusupova, S.M. Kontseptualizatsiyatruda v idiomakh (namaterialeangliyskogo, nemetskogo, russkogo i chechenskogoyazykov. Voprosykognitivnoylingvistiki. 2011. P. 124-128.
9. Karjalan kielen sanakirja, Osa 6, T - Ö / [toim.: Raija Koponen, Marja Torikka, Leena Joki]. —Helsinki : Suomalais-ugrilainen Seura, 2005. — 782 s.
10. Koponen E. Itämerensuomalaisten kielten meteorologisen sanaston etymologiaa Lauri Hakulisen väitöskirjan aineiston valossa — Virittäjä, 1999, nu. 4, s. 506–530.
11. Suomen sanojen alkupera : Etymologinen sanakirja / Paatoim.E.Itkonen ; SKS,Kotimaisten Kielten Tutkimuskeskus, Osa 2., L-P. - Helsinki, 1995. - 470s.
12. Suomen sanojen alkuperä : Etymologinen sanakirja / Suomalaisen Kirjallisuuden Seura ; Päätoim. U.-M. Kulonen, Osa 3, R - Ö. —Helsinki : SKS : Kotimaisten Kielten Tutkimuskeskus, 2000. — 503 s.