Васильева С. В., Аввакумова М. А. ТРАНСФОРМАЦИЯ КАТЕГОРИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУДЬБЫ В НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ОТ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ К ПОСТМОДЕРНИЗМУ // Филологические исследования. 2019. Т. 10, URL: http://academy.petrsu.ru/journal/article.php?id=3721. DOI: 10.15393/j100.art.2019.3721

Филологические исследования

УДК УДК 82.02

ТРАНСФОРМАЦИЯ КАТЕГОРИЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУДЬБЫ В НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ОТ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ К ПОСТМОДЕРНИЗМУ

Текст статьи

ВВЕДЕНИЕ

Художественная литература неразрывно связана с культурой через такие эстетические категории, как прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое. В данной статье мы ставим своей целью рассмотреть стремление и судьбу как главные связующие категории человеческой природы. Нашей задачей является исследование трансформации этих категорий на примере двух выдающихся произведений немецкой литературы, которые являются яркими образцами двух литературных эпох. На основе текстов «Фауст» Гёте и «Парфюмер» П. Зюскинда мы рассмотрим, как культурно-исторический контекст воплощается в литературе через указанные категории. Для этого нам необходимо сначала обратиться к понятию «категория».

Как известно, первым разработал данное понятие Аристотель, расположив все сущие вещи по 10 категориям, что во многом определило дальнейшее развитие фундаментальной науки логики. В рамках нашей работы нам важно подчеркнуть, что категориальный корпус, по Аристотелю, образуют вещи, о которых, в первую очередь, можно говорить: описывать, сопоставлять, выделять и т.д. Категория – (от греч. κατηγορία – высказывание; лат. praedicamenta) – фундаментальные понятия, формы мысли, типы связи субъекта и предиката в суждении, устойчивые способы предицирования, существующие в языке, составляющие условия возможности опытного знания и имеющие априорное значение в качестве универсальных и предельных понятий» [9, 229]. Иными словами, категория представляет собой общее фундаментальное понятие, которое не только отражает связь между действительностью и познанием, но и позволяет осуществляться процессу познания. Для сравнительного изучения литератур разработка данного понятия играет очень важную роль при выявлении взаимосвязей, сходств и различий литературных явлений в пределах одного или на разных этапах культурного развития общества.

Нас интересует область литературоведения, в которой на сегодняшний день обозначены: категория литературного рода (Г.Н. Поспелов, В.Е. Хализев и др.), категория литературного жанра (В.М. Жирмунский, А.Н. Соколов и др.) и типология жанров (Бахтин М.М., Поспелов Г.Н. и др.); категория творческого метода (Г. Лукач, М.А, Лифшиц и др.); категория литературного стиля, типология стилей (А.Н. Соколов, Г.Н. Поспелов, Д.С. Лихачев и др.); категория идейно-эмоциональной направленности (пафоса), виды пафоса (Ю.Б. Борев, В. Е. Хализев, В.И. Тюпа и др.). Как уже было сказано, в методологии изучения литературы разработка данного понятия играет очень важную роль при выявлении взаимосвязей, сходств и различий в литературе на разных этапах ее развития. Именно поэтому предметом нашего исследования стала трансформация категории стремления в человеческой судьбе на примере трагедии «Фауст» И.В. Гёте и романа «Парфюмер» П. Зюскинда, поскольку указанные произведения являются классическими литературными образцами эпохи Просвещения и эпохи Постмодернизма.

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ В ЛИТЕРАТУРЕ ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ

Иоганн Вольфганг фон Гёте - великий немецкий писатель, главное место в его творчестве, бесспорно, занимает трагедия «Faust» («Фауст»), о которой написано огромное количество трудов и монографий. Самыми подробными являются работы А.А. Аникста, К.О. Конради, Н.Вильмонта, И.П. Эккермана, В.М. Жирмунского. Одним из результатов этих исследований стало утверждение, что «Фауст» - произведение о человеке стремления. Современные исследователи продолжают изучать творчество Гёте. Так, трансформацию этого образа рассматривает Г.В. Якушева в своей монографии «Фауст в искушениях ХХ века» (2005); несколько статей А.Г. Аствацатурова также посвящены образам и идее трагедии «Фауст». 

Патрик Зюскинд - один из самых популярных писателей XX века, однако научному осмыслению его творчество стало подвергаться относительно недавно. Большую часть библиографии составляют газетные и журнальные статьи, в основном эссе. Роман «Парфюмер» долго оставался неизученным. Однако с 1999 года им активно заинтересовались ученые, чьи диссертационные работы во многом расширили понимание современной прозы: это работы В.А. Пестерева, Н.А. Литвиненко, Ю.С. Райнеке, М.В. Никитиной, А.Р. Сальдовой, А.С. Мжельской¹ и др., где представлены многие линии проблематики романа, в том числе определение героя романа как безумного или больного гения.

Рассматриваемые нами авторы И.В. Гёте и П. Зюскинд выбраны не случайно. Мы предполагаем, что между произведениями указанных авторов прослеживается явная интертекстуальная связь. В романе П. Зюскинда «Парфюмер», который критики относят к ключевым произведениям литературного постмодерна, присутствует трансформация категории стремления, заявленного в трагедии И.В. Гёте «Фауст» как роковое стремление. Мы полагаем, что наличие данной трансформации обуславливает переход от классических общечеловеческих ценностей к демонизации личности в литературе. Эту трансформацию мы прослеживаем на примере главных героев указанных произведений. Временной отрезок нашего исследования составляет период от культуры Просвещения к цивилизации эпохи Постмодерна на примере немецкой литературы.

Поскольку литературоведение как наука следует законам философско-эстетического освоения мира посредством слова, необходимый вопрос, который мы рассматриваем, связан с особенностями эстетики эпохи Просвещения и эпохи Постмодерна. Необходимо сказать о специфике немецкого Просвещения для выявления характерных особенностей литературы указанного периода истории. Разум, природа, рациональное познание мира - вот три кита просветительской эпохи, однако в Германии сугубо рационалистическая направленность освоения мира получила свою особую окраску.

Принято полагать, что идеи просветителей Германия приняла с некоторым опозданием, однако именно немецкое Просвещение оказало влияние на европейский романтизм, культуру и искусство XIX века. Идеология преображения мира, наполнявшая содержание просветительской литературы, вступала в резкий контраст с исторической традицией. Несмотря на это, художественный язык литературы XVIII века, ее эстетика и поэтика, все ещё продолжают оставаться весьма традиционными. Стоит отметить также, что в литературе и искусстве XVIII века развивались несколько художественных систем, оказавших влияние друг на друга: это просветительский классицизм, сентиментализм и рококо. На позднем этапе ведущим художественным направлением в европейских странах становится сентиментализм. В Германии он представлен  литературой «Бури и натиска». Для авторов этого направления характерен интерес к чувствам человека, чуткое отношение к его душевному - эмоциональному миру, а также культ природы, в которой созерцательный сентиментальный герой, склонный к рефлексии, способен обрести гармонию если не с собой, то с миром. Город как символ цивилизации представляет собой средоточие порока и греха.

Таким образом, наблюдается смещение авторского интереса с «объективного» описания внешнего мира на субъективное восприятие его индивидом. Мы не согласны с тем, что этот процесс, по мнению некоторых критиков, символизирует «сужение» сферы художественного изображения, - скорее наоборот. Изображение внутреннего мира личности не просто способствует развитию психологизма в европейской литературе, но задает новый дискурс в изображении человека и его внутреннего мира. Спустя несколько столетий, в эпоху Постмодернизма, многие постулаты Просвещения будут переосмыслены, так, например, культ разума подвергнется критике, а психологизм станет одним из ведущих факторов в литературе Постмодернизма [7].

 

 

 

ОСОБЕННОСТИ ЭСТЕТИКИ ЛИТЕРАТУРЫ ПОСТМОДЕРНИЗМА

В связи с вышесказанным необходимо кратко рассмотреть особенности эстетики литературы Постмодернизма. Постмодернизм (postmodernism — после модернизма) - «культурное течение, проявившееся, прежде всего, в развитых западных странах, а затем в той или иной мере распространившееся и в некоторых других регионах, с самого начала был тесно связан с массовым искусством и массовой, тривиальной литературой. Его эстетическая специфика самими теоретиками постмодернизма часто определяется как органическое сосуществование различных художественных методов» [3, 155-156].

Вопрос о конкретной дате возникновения Постмодернизма остается дискуссионным. Относительно периодизации: западные ученые, критики и искусствоведы говорят о переходе модернизма к постмодернизму в середине 50-х годов XX века. Постмодернизм, в первую очередь, стал художественной реакцией на контркультуру. По сути дела, эта контркультура воплощала в себе критику модернизма, опираясь на взгляды простого потребителя, «человека с улицы».

Критики постмодернизма полагают, что кризисный характер постмодернистского сознания возник в эпоху ломки естественнонаучных представлений рубежа XIX—XX веков. Принято считать, что именно в это время был подорван авторитет как позитивистского научного знания, так и рационалистически обоснованных ценностей буржуазной культурной традиции. В результате апелляция к здравому смыслу, типичная для критической практики идеологии Просвещения, стала рассматриваться как наследие «ложного сознания» буржуазной рационалистичности.

Теоретик литературы Ж.-Ф. Лиотар в своей книге «Постмодернистский удел» (1979) характеризует век постмодерна как эрозию веры в великие метаповествования, в метарассказы, легитимирующие, объясняющие и тотализирующие представления о реальности. В результате возникновения множества мелких историй-рассказов в ходе раздробления, расщепления «великих историй», как пишет Ж.-Ф. Лиотар, господствующим признаком эры постмодерна становится эклектизм, являющий собой «нулевую степень общей культуры»:

«становясь китчем, искусство способствует неразборчивости вкуса. ...Подобная реальность примиряет все, даже самые противоречивые тенденции в искусстве, при условии, что эти тенденции и потребности обладают покупательной способностью. Отсюда и специфика искусства постмодерна: оно ищет новые способы изображения, но не для того, чтобы получить от них эстетическое наслаждение, а для того, чтобы с ещё большей остротой передать ощущение того, что нельзя представить» [4, 213].

В немецкоязычной литературе многие имена авторов стали связывать с постмодернизмом после 1968 года. В литературных произведениях этого времени мы наблюдаем иронический взгляд на историю и традицию, выражающийся в использовании таких тропов, как пародия, гротеск или сатира. Грани между вымыслом и реальностью стираются, предваряя возникновение массовой литературы, и, как следствие, возникновение споров о ценности «хорошей литературы». В 70-е годы постмодернизм в немецкой литературе ещё только начинал формироваться, а произведения, появившиеся в конце десятилетия, определили направление литературного развития на ближайшие двадцать лет. Постмодернизм, в случае с немецкой литературой, не может обозначать эпоху, так как

«даже в восьмидесятые годы он оставался лишь тенденцией в литературе, где продолжали доминировать авторы Модернизма» [11, 23].

Однако существуют и другие мнения. В большой антологии постмодернизма  International Postmodernism: Theory and Literary Practice в разделе, посвященном немецкоязычной литературе, авторы утверждают, что в Германии, а именно в западной ее части, постмодернизм возник уже в конце 60-х годов как следствие влияния американского постмодернизма. А в 80-е годы он появляется и в ГДР - под тем же влиянием [10, 370]

Одними из первых «постмодернистскими» стали называться романы «Молодой человек» (1984) Бото Штрауса, «Парфюмер» (1985) Патрика Зюскинда, «Последний мир» (1988) Кристофа Рансмайера и некоторые другие [14]. Поскольку в нашем исследовании мы касаемся двух периодов истории - эпохи Просвещения и эпохи Постмодерна, а именно, отражения культурно-исторического контекста в художественных произведениях избранных периодов, то мы обратились к изучению ключевых моментов истории литературы в монографиях С.В. Тураева, Б.И. Пурищева, И.П. Ильина, В.Е. Хализева² и выявили следующие параллели.

Как было сказано выше, в эпоху Просвещения категория природы занимала важнейшее место в этике и эстетике любого литературного жанра, посредством этой категории осуждалось прошлое и утверждалась вера в будущее. Появляется новый тип литературного героя – человека деятельного, уверенного в себе. Главный признак этого человека – его всемогущий разум, способный познать законы природы и поставить их себе на службу. Подобную ситуацию - но на другом уровне - мы наблюдаем и в эпоху Постмодернизма, когда внутри постмодернистской культуры возникает экологическая эстетика, которая уже пожинает плоды просвещения и способна объединить в одной целостной системе и культуру, и цивилизацию с ее технологиями [13]. Но что касается героя, то теперь это «человек без свойств» или человек  с «десятью характерами» (Р. Музиль), или человек-маска (Л. Пиранделло), калейдоскоп вариаций (М. Фриш), то есть основным свойством героя становится его «внехарактерность» [12].

В это же время впервые были обоснованы и признаны естественными и неотъемлемыми права человека: свобода, равенство, братство, неприкосновенность личности. В эпоху Постмодернизма процессы эгалитаризации (фр. egalite - равенство) и либерализации (лат. liberalis - свободный) привели к усилению тенденции требования всякого рода равенства, демократизации жизни. В результате появился особый тип человека: «спесивого в своей вере в прогресс», которого Ортега-и-Гассет сравнивал со «взбесившимся дикарем», именно «взбесившимся», ибо «нормальный дикарь» чтит традиции, следует вере, табу, заветам и обычаям [2, 80].

 

КАТЕГОРИИ СУДЬБЫ И СТРЕМЛЕНИЯ В ТРАГЕДИИ ГЁТЕ «ФАУСТ» И В РОМАНЕ ПАТРИКА ЗЮСКИНДА «ПАРФЮМЕР»

В эпоху Просвещения происходит смена воззрений, прежде основанных на религии и зависимости человека от церкви, происходит смещение в сторону культурного прогресса, образования, развития науки. Важнейшая категория мировоззрения просветителей - это разум. В эпоху Постмодернизма значение категории разума сужается до интерпретации, которая занимается истолкованием окружающего мира. Возможность бесконечных вариантов толкований объясняет расплывчатость и относительность постмодернистского сознания.
    Важно отметить, что во все времена литература неотделима от судьбы человека, поэтому эта ключевая категория человеческой культуры является общей для эпох Просвещения и Постмодернизма. Психологизм, основы которого были заложены ещё в эпоху Просвещения, стал одним из ведущих факторов в литературе Постмодерна. Что касается главенствующей в эпоху Просвещения категории разума, то она сужается до интерпретации окружающего мира, и, в свою очередь, подобная вариация толкований объясняет повсеместный плюрализм и отсутствие смыслов прекрасного, потерю веры в божье слово, идущее из библии. Постмодернизм словно отрекается от всех классических смыслов, предпочитая не вспоминать о боге, метафизике, даже о самой смерти - как будто этого ничего и нет [7, 103-107].

Итак, в ходе анализа литературы эпохи Просвещения и Постмодерна мы установили следующее: общими для указанных эпох являются категория судьбы человека, категория разума, основополагающая для эпохи Просвещения и подвергнутая в дальнейшем критике. Это касается и таких категорий как прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое, которые также подвергаются переосмыслению или трансформации в эпоху Постмодерна.   Прекрасное становится синтезом чувственного, концептуального и нравственного, совмещённого в красоте ассонансов и асимметрии с идеями «телесности» текста. Границы прекрасного и безобразного размываются, посредством эстетизации последнего. То, что считалось возвышенным, теперь вызывает удивление, даже недоумение.  Трагическое становится парадоксальным. Подобное размывание границ, смещение категорий базируется на иронизме постмодернистского искусства, объяснятся игрой постмодернистских авторов с текстом, основанной на интертекстуальности.

Так, интертекстуальность как один из главных признаков постмодернизма в литературе обнаруживается в романе П.Зюскинда в многочисленных темах и мотивах, знакомых читателю по ранее написанным произведениям мировой литературы. «Архитекстами» произведения Зюскинда выступают: история художника, роман воспитания, история преступника:

«В связи с первыми двумя часто называются такие образцы, как гетевский «Вильгельм Мейстер» и «Генрих фон Офтердинген» Новалиса, а также новеллы и романы Т.Манна»  [2, 242]

Наличие в текстах эпохи Постмодернизма аллюзий на произведения эпохи Просвещения позволяет нам сопоставлять указанные явления с точки зрения смены человеческих устремлений на разных этапах истории литературы.  

Смена воззрений в эпоху Постмодернизма, его критика просветительских идей, находит свое обоснование в процессе, как пишет О. Шпенглер, неотвратимой гибели культуры, в связи с развитием цивилизации. Важно подчеркнуть, что под культурой автор подразумевает фаустовскую культуру, раскрывая сущность понятия посредством осмысления фаустовской души. Шпенглер выделяет три ее основных характеристики: «воля к прорыву в беспредельное; вечное познание как воля к власти и тоска по прошлому (неразрывность традиции)» [15]. Все они обусловлены внутренними качествами личности Фауста: динамичностью, изменчивостью, чувственностью. Поэтому образ Фауста становится воплощением той культурной тенденции в литературе, которая отражает всевозможные изменения на жизненном пути личности, служащие лишь одному - ее бесконечному развитию.

Роман «Парфюмер» - это история о вымышленном гении, родившемся во Франции в XVIII веке. Герой романа - гений-парфюмер Жан-Батист Гренуй, но это «безумный и больной гений» [6, 116]. Гренуй как представитель постмодернистской культуры являет собой антиличность. Он гениален, но гениальность его не связана ни с областью вечного познания, ни с тоской по прошлому, она обусловлена узконаправленным технологическим процессом извлечения запахов и стремлением присвоить их себе. Внутренние качества Гренуя - это присвоение, потребление и поиски собственной идентичности. Иными словами, образ Гренуя становится наглядным примером вырождения культуры в цивилизованном мире Постмодернизма - мира, где обесценивается культура и царит культ потребления. Исторический материал романа о Франции XVIII века становится маской, которая помогает осознать проблемы современности не напрямую, а косвенно: «человек и природа, гений и жизнь, человек и Бог, проблемы безумно-разумного в XX веке, формы тоталитаризма и власть» [5, 91].

Однако необходимо отметить, что Гренуй, по-своему, стремился к прекрасному: в его понимании создание совершенного аромата и владычество над миром посредством его применения - это и есть идеал жизни, воплощение ее совершенства. И это очень созвучно идеалам постмодернизма, который отринул классическое понятие истины, добра и красоты и воздвиг на их месте своих идолов:

«Образ Гренуя, безусловно, задуман Зюскиндом как пародия на систему ценностей и эстетические идеалы «эпохи гениев». Причем гении эти не создают что-то совершенное для мира, общества, а сами являются неким производным многочисленных арт-дилеров в системе «спрос - предложение» [2, 246].

По контрасту с Гренуем Фауст Гёте несет на себе общечеловеческую миссию, ведомый главным орудием - разумом. Принимая во внимание постмодернистские критические настроения в отношении категории разума, в тексте романа «Парфюмер» мы находим аллюзию на Мефистофеля, которая пронизывает всю ткань романа. П. Зюскинд называет Гренуя клещом, живучим паразитом, наделенным физиологической особенностью - чрезвычайно чувствительным обонянием, но не разумом, не высоким стремлением, как в случае Фауста. Несмотря на то, что до И.В. Гёте образ Фауста уже существовал в литературе, он все же имеет мало общего со своими прообразами. Гётевский Фауст - «не человек Средневековья, а человек Возрождения» [8, 15]. Фауст - гений, он наделен необычайным стремлением к познанию, силой духа, достойной того, чтобы с успехом пройти эксперимент, задуманный Мефистофелем. Его ждали три великих искушения, которые сопровождались победами и поражениями Фауста, но во всех случаях способствовали развитию его личности - и в этом цельность личности Фауста в классическом смысле.

И Фаусту, и Греную не занимать стремления к познанию мира, но если Фаустом движет благородное стремление - помогать другим, то Гренуя направляет и движет вперёд его стремление овладеть миром и подчинить его себе. Гренуя не покидает желание стать человеком - как все окружающие, быть замеченным; целью становится перевоплощение его убийцы, на площади во время казни: толпа увидит в нем ангела во плоти, только благодаря его творению - одурманивающему и доводящему до безумия аромату, полученному в результате совершения ужасных поступков [12]. 

В свою очередь Фауст, посвятивший свою жизнь учению и поискам, стремился к самоутверждению через труд, и, пройдя нелегкий путь исканий, предоставленных ему Мефистофелем, он говорит, что не готов уйти: у него есть новая идея, подогревающая в нем жизненные силы. Для Фауста важным является сам процесс, он видит смысл продолжения жизни за счет желания беспрерывного действия, вопреки препятствиям - так происходит его самоутверждение перед самим собой и обществом. И любые ресурсы этого общества он рассматривает как инструменты для своего бесконечного движения к истине:

...Власть, собственность нужна мне с этих пор!
    Мне дело — все, а слава — вздор! (420)

В отличие от Фауста, парфюмер Гренуй желал совсем иной власти и стремился к ней совсем иначе. Им руководило стремление влиять на людей. Находясь семь долгих лет в безлюдной пещере, Гренуй воображал себя Императором, которому они прислуживают, выполняют его приказы. Его слушают, ему подчиняются, его боготворят - он властелин мира. Основным желанием гения-парфюмера была повсеместная власть и обожание, которыми он смог бы безгранично упиваться, подобно тому, как он упивался бесценными ароматами из своей библиотеки запахов.

Мефистофель своей цели не достиг, достиг Фауст, однако нам важно не столько само достижение, сколько процесс, само стремление к этому достижению. Дух отрицания потерпел поражение, поскольку своих обязательств не выполнил. Ангелы забирают Фауста с собой, поскольку он ни разу на пути своем не остановился, даже в мечтах своих, он не поддался людским слабостям и не сошел с праведного пути.

Гренуй также достиг своей цели, и его путь был не менее тернистым, чем у Фауста. Гений-парфюмер создает свой волшебный аромат, им восхищаются, его любят, обожают, но его ожидания насчёт идеального аромата не оправдались. Он хотел не только того, чтобы его любили: Гренуй мечтал сам это испытать, владеть неведомым ему запахом, чтобы пробуждать это чувство в других. Однако такую прекрасную сторону жизни, как любовь, постичь ему не удается, он ее видит иначе, она нужна была ему как дистиллят, но люди не способны оценить красоту в чистом виде. Гренуй испытывал отвращение и ненависть к жалким букашкам, воняющим одинаково - гадко и мерзко. В результате его творение люди опошлили, устроив оргию на площади в день казни.

Гренуй, художник-парфюмер, работающий с тончайшим материалом вселенной - запахом, в отличие от Фауста, сдался, он разочаровался в своей ненависти к людям: они были её не достойны. Он не смог пробудить в них чувств, какие испытал к аромату девушки с улицы О-Фер, чистому, ничем не запятнанному, нежному и незабываемому. Ингредиенты, из которых он создал свой дурманящий парфюм, возродивший его самые сокровенные и необъяснимые эмоции, должны были донести то, что он считал прекрасным, но в результате, воспользовавшись ими для себя, он пробудил в окружающих людях животную страсть, похоть, а никак не желание любить. И все потому, что его острое обоняние, подобно животному, управляло им на уровне инстинкта, не давало ему общей картины, которую способен дать лишь разум. Он умер там, где родился, будто никогда его и не было, - вылив на себя весь флакон, намеренно обрек себя на гибель. Его аромат, в очередной раз, пробудил в уличных бродягах животную суть: они разорвали его на клочки, присвоив себе каждый частичку некоего блаженства, не оставив от него ничего. Гренуй не смог стать человеком, потому что изначально был причиной гибели всех, кто был с ним рядом, а затем и сам стал убивать живое, пытаясь вдохнуть душу в мертвое.

Стремление к воплощению своей идеи заставляло обоих героев жить дальше - в поисках, скитаниях и раздумьях, каждого по-своему. Гренуй-художник ушел никем не понятым, разрушитель и творец, убийца, гений-парфюмер, человек, живущий стремлением обрести себя. Душа Фауста за неуемную страсть к жизни устремилась в бесконечность. 

В Постмодернизме отказ от истины как таковой ставит под сомнение присутствие Бога. А далее происходит некая цепная реакция: сдвигаются и опрокидываются представления о ценностях, и в этом новом мире человек лишается своей основы. Но ведь постмодернистская мысль как раз и «руководствуется отрицанием смыслов. Г.В. Якушева пишет, что в результате

«сомнение в законах созданного им мира делают тщетным любое стремление человека к совершенству и приводят ко злу любые его деяния» [8, 43].

Таким образом, Гренуй обречен на движение, названное Г.В. Якушевой как мнимое, «кружение на месте», подобно Мефистофелю.  Но если последний, как отмечает А.Г. Аствацатуров — «дух иронии, которая заставляет рефлексивное сознание Фауста быть в постоянном напряжении» [1, 175], то отсутствие ориентиров верха и низа, заставляет человека двигаться по кругу. Так, герой П. Зюскинда возвращается на то место, где он родился, там же добровольно выбирает смерть как единственный выход из тупика.

В этом и заключается трансформация рокового стремления героя - личности, появившейся в эпоху Просвещения (Streben), в стремление к удовлетворению собственных потребностей «человека без свойств» в эпоху Постмодернизма (Genuß). Данная трансформация, в свою очередь, характеризует переход от классических общечеловеческих ценностей к демонизации личности в литературе.

Гренуй – это пародия на гениальную личность Фауста, вобравшая в себя черты негативного духа отрицания Мефистофеля, - такую трансформацию образа Фауста Г.В. Якушева назовет «Фаустофель XXI века» [8, 167].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В нашей статье мы рассмотрели литературоведческие  категории эпохи Просвещения, обозначили их трансформации в эпоху Постмодерна.

В ходе анализа мы изучили теорию вопроса о стремлении как категориальной характеристике человеческой природы, выявили некоторые параллели в изображении культурно-исторического контекста в художественных произведениях эпохи Просвещения и эпохи Постмодерна на базе текстов выбранных писателей.

Для определения взаимосвязи между произведениями обозначенных эпох в ходе исследования были выявлены интертекстуальные связи романа П. Зюскинда «Парфюмер» и трагедии «Фауст» И.В. Гёте.

Мы проанализировали и сравнили образы героев трагедии И.В. Гёте «Фауст» и романа П. Зюскинда «Парфюмер», а также изучили вопрос об устремлениях главных героев избранных произведений. В рамках нашего исследования мы попытались проследить и обозначить трансформацию категории стремления в литературном процессе на примере текстов указанных авторов.

В рамках данного исследования мы в очередной раз нашли подтверждение положению о неделимости литературного процесса и судьбы человека. Поскольку в каждом произведении искусства, литературы находят своё отражение проявления культуры, то мы полагаем, что использование антропологической категории «стремления» позволит расширить область анализа в литературоведческом дискурсе.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 В диссертационных исследованиях указанных авторов рассматривается, среди прочих проблем, аллюзивный характер романа «Парфюмер», а также включение запаха как обонятельного ощущения в эстетический дискурс.

2 В монографиях указанных авторов мы рассматривали, в том числе, мотивную структуру исследуемых произведений, поскольку понятие мотива напрямую связано с понятием стремления, значимо для становления и развития образа героя и раскрытия замысла литературного произведения.

3 Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. Изд-во АСТ, 2016. 200 с.

4 Гёте И.В. «Фауст» Трагедия. Пер. С нем. Н. Холодковского. Петрозаводск, «Карелия»,1975. 304 с.

Литература (russian)

1. Аствацатуров А.Г. «Фауст» Гёте: образы и идея / А.Г. Аствацатуров // Фауст: [трагедия]: пер. с нем. / Иоганн Вольфганг Гёте; пер. К.А. Иванов; худож. О.Ю. Яхнин; предисл. К.А. Иванов. – СПб.: Имена, 2005. – 496 с.
2. Гладилин Н.В. Постмодернизм в литературе стран немецкого языка: генезис и основные тенденции развития. Автореферат диссертации. Филология. Москва, 2012. - 433 с.
3. Золотухина О. Б. Психологизм в литературе: пособие / О. Б. Золотухина.- Гродно: ГрГУ, 2009. - 178 с.
4. Ильин И. П. Постмодернизм: словарь терминов / И.П. Ильин. - Москва: ИНИОН РАН - INTRADA, 2001. - 384 с.
5. Манакова Н.Н. К проблеме безумного гения и власти: роман П. Зюскинда "Парфюмер" // Филологический вестник: Литературоведение. - Елабуга, 2005. -  С. 88-94.
6. Мжельская А.С. Мотивы зрительных ощущений в новеллистике Патрика Зюскинда / А.С. Мжельская // Вестник Самарского гос. ун-та. «Литературоведение». - Самара, 2007. № 5/3. - С. 54-59.
7. Никитина М.В. Гренуй – больной гений постмодернизма / М.В. Никитина // Вопросы
   филологии: сб. Статей - СПб.: СПб. гос. политехн. ун-т, 2003. – Вып. 9. - С. 116-121.
8. Новая философская энциклопедия / Научно.-ред. совет: В. С. Стёпин, А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, А. П. Огурцов. - Москва: Мысль, 2000. - Т. 2. - 636 с.
9. Пуришев Б.И. Немецкая литература // История всемирной литературы: В 9 т. Москва : Наука. 1987. - Т. 4. - 236 c.
10. Роганова И.С. Немецкая литература: прошлое и настоящее // Современная Европа. Журнал общественно-политических исследований. [Электронный ресурс]. URL: http://pandia.ru/text/78/055/13333.php  (Дата обращения: 3.06.2019)
11. 11.  Степанова А. Трагическая история доктора Фауста К. Марло: Истоки формирования Фаустовской культуры и пути становления архетипа // Polilog. Studia Neofilologiczne. Nr 1. 2011. [Электронный ресурс]. URL:  http://www.apsl.edu.pl/polilog/pliki/nr1/08.pdf   (Дата обращения: 3.06.2019)
12. Якушева Г.В. Фауст в искушениях ХХ века: Гётевский образ в русской и зарубежной
    литературе. Москва: Наука, 2005. – 258 с.
13. International Postmodernism: Theory and Literary Practice. J.W. Bertens, H.Bertens, D.Fokkema. John Benjamins Publishing Company, Amsterdam-Philadelphia. 1997. 585 p.
14. Pfister A. Der Autor in der Postmoderne. Mit einer Fallstudie zu Patrick Süskind. Freiburg (CH): Universität Fribourg, 2005. S. 207.
15. Pokern, Ulrich: Der Kritiker als Zirku(lation)sagent. Literaturkritik am Beispiel von Patrick Süskinds ”Das Parfum. Die Geschichte eines Mörders”. In: Text und Kritik. Über Literaturkritik. Heft 100, 1988. Hsg. v. Heinz Ludwig Arnold. S. 70–76.

Литература (english)

1. Astvacaturov A.G. Goethe's Faust: Images and Idea. In: Faust, tran. K.A. Ivanov. St. Petersburg, Imena Publ., 2005, 496 p. (In Russ.)
2. Gladilin N.V. Postmodernizm v literature stran nemeckogo jazyka: genezis i osnovnye tendencii razvitija: avtoref dis. ... kand. filol. [Postmodernism in the literature of the countries of the German language: genesis and main development trends. PhD. philol. sci. diss. abstract]. Moscow, 2012, 433 p. (In Russ.)
3. Zolotuhina O.B.  Psihologizm v literature [Psychologism in the literature]. Grodno, Grodno State University Publ., 2009, 178 p. (In Russ.)
4. Il'in I. P. Postmodernizm : slovar' terminov [Postmodernism: a glossary of terms]. Moscow, INION RAN – INTRADA Publ., 2001, 384 p. (In Russ.)
5. Manakova N.N. On the Problem of Crazy Genius and Power: P. Suskind's novel "Perfumer". In:   Filologicheskij vestnik: Literaturovedenie. Elabuga, 2005. pp. 88-94. (In Russ.)
6. Mzhel'skaja A.S. Motives of visual sensations in the novels of Patrick Suskind. In:  Vestnik Samarskogo gos. un-ta. «Literaturovedenie». Samara, 2007, no. 5/3, pp. 54-59. (In Russ.)
7.  Nikitina M.V. Grenui - the sick genius of postmodernism. In:  Voprosy
   filologii. St. Petersburg, St. Petersburg State Polytechnic University Publ., 2003, no. 9, pp. 116-121. (In Russ.)
8. Novaja filosofskaja jenciklopedija [New Philosophical Encyclopedia]. Moscow,  Mysl' Publ., 2000, vol. 2,  636 p. (In Russ.)
9.  Purishev B.I. German literature. In: Istorija vsemirnoj literatury: v 9 t. Moscow, Nauka Publ., 1987, vol. 4, .236 p. (In Russ.)
10. Roganova I.S. German literature: past and present. In: Sovremennaja Evropa. Zhurnal obshhestvenno-politicheskih issledovanij. Аvailable at: http://pandia.ru/text/78/055/13333.php (In Russ.)
11. Stepanova A. The tragic story of Dr. Faust C. Marlo: The origins of the formation of the Faustian culture and the path of formation of the archetype. In: Polilog. Studia Neofilologiczne. no. 1, 2011. Аvailable at: http://www.apsl.edu.pl/polilog/pliki/nr1/08.pdf (In Russ.)
12. Jakusheva G.V. Faust v iskushenijah HH veka: Gjotevskij obraz v russkoj i zarubezhnoj
    literature [Faust in the temptations of the twentieth century: Goethean image in Russian and foreign literature]. Moscow: Nauka Publ., 2005, 258 p. (In Russ.)
13. International Postmodernism: Theory and Literary Practice. J.W. Bertens, H.Bertens, D.Fokkema. John Benjamins Publishing Company, Amsterdam-Philadelphia. 1997, 585 p.
14. Pfister A. Der Autor in der Postmoderne. Mit einer Fallstudie zu Patrick Süskind. Freiburg (CH): Universität Fribourg, 2005, 207 p.
15. Pokern, Ulrich: Der Kritiker als Zirku(lation)sagent. Literaturkritik am Beispiel von Patrick Süskinds ”Das Parfum. Die Geschichte eines Mörders”. In: Text und Kritik. Über Literaturkritik. Heft 100, 1988. Hsg. v. Heinz Ludwig Arnold. pp. 70–76.